Спустя десять счастливых лет

Почему Джо вернулся сюда? Как он теперь выглядит? Представляю его густые темные волосы, цепляющие серые глаза. Олли был спокойным и разговорчивым; Джо заговаривал только тогда, когда считал нужным, и мог заткнуть одним лишь взглядом. Улыбался он редко, зато тогда выражение его лица менялось настолько, что всех будто озаряло светом.

Чем ближе Площадь, тем становится страшнее. Лет пять назад Джо позвонил. Мне было двадцать шесть, я работала на дому иллюстратором. Как раз выбежала в магазин за молоком, а когда вернулась, увидела красный огонек автоответчика. Сообщение Джо записал странное. Говорил, что нашел нас, оставил несколько своих номеров. Он работал в Лондоне в каком-то винном магазине. Я очень сильно удивилась – и удалила сообщение. Решение далось мне нелегко. Я весь день думала, но в конце концов поступила как трусиха. Боялась, что Джо вернется в нашу жизнь, что это будет напоминать мне о прошлом. Чувствовала себя ужасно виноватой, что не рассказала Олли про звонок Джо, но мы только год как поженились и жили счастливо; я эгоистично хотела избавиться от малейших угроз этому счастью.

У перекрестка Баттер-Кросс вижу группу разодетых в шорты и сарафаны туристов, которые фотографируют все вокруг.

– Был возведен в пятнадцатом веке… – вещает пухлая и кудрявая женщина-экскурсовод. – Как видите, он установлен на постаменте, состоящем из пяти восьмиугольных ступеней…

Чем ближе «Мезо Джо», тем сильнее мне хочется убежать прочь, однако что-то побуждает двигаться вперед.

Часть улицы у банка «Ллойдс» отгорожена.

– Выше нос, милая! Может, все и обойдется! – машет мне одетый в ярко-желтый жилет и такую же каску строитель, перекрикивая шум, а потом подмигивает.

«А может, и нет, – произносит голос в моей голове, ясный как божий день. – Может, я только что свалился в выгребную яму или обнаружил, что застрял рядом с тобой во время двадцатичетырехчасового перелета, недоумок».

Я замираю как вкопанная. Из всех моих знакомых только Олли использовал слово «недоумок». Осторожно свернув за угол, я прохожу мимо парня с дворнягой, которые расположились у булочной. Прибавляю шаг.

«Поговори с ним, Бекка. Он же не прокаженный. Бедняга умирает от голода».

Мимо меня спешат люди. Конечно, мне все это кажется. Господи, ну я и дура.

«Ничего тебе не кажется. Иди и поговори с ним», – настаивает знакомый голос.

Я мешкаю, проверяю в сумочке кошелек. Нервно оглядываюсь.

Бездомный парень сидит на спальном мешке. Грязные волосы, небритое лицо, развязанные шнурки…

«Он нормальный, Бекка, ему просто нужна ванна, – продолжает голос, – хорошенько отмыться».

Олли действительно так сказал бы. Мне страшно. Я схожу с ума. Так и стою, оцепеневшая, посреди тротуара, мешаю прохожим.

Невозможно. Это не Олли.

И вдруг я понимаю, что иду обратно к бродяге с собакой. Опасливо на него поглядываю. Под грязью скрывается красивый голубоглазый парень, наверное, ровесник.

– Все норм? – говорит он. – Доброго дня.

Денег не просит.

Я интересуюсь, как зовут собаку. Парень поднимает на меня потеплевший взгляд.

– Нудл. Его можно погладить. Он не кусается.

Я глажу Нудла. Не знаю, что еще сказать.

– Вы голодны?

– Убил бы за бифштекс.

Смотрю на него, отчаянно желая узнать, как он оказался на улице. Говорю, что сейчас вернусь.

– Вот, – протягиваю ему пару корнуоллских пирогов с мясом, которые купила в булочной. – Не бифштекс, конечно, но я попросила девушку их подогреть.

Парень с благодарностью принимает угощение и первым делом дает кусочек Нудлу. Сдачу с пятифунтовой банкноты я кладу в его пластиковый стаканчик.

– Он сказал, что вы ангел, мировая девчонка.

Наверное, мне послышалось.

– Простите? Кто сказал?

– Как грубо, я же не представился. Джеймс. Вы можете звать меня Джим, – добавляет он, словно это огромный комплимент. – Не бойтесь. Вы недавно кого-то потеряли, так?

Взгляд Джима меня пугает.

– Откуда вы з-наете? – заикаюсь я.

– Потому что он сидит рядом со мной.

– Он хочет с вами поговорить, – произносит Джим, когда я возвращаюсь.

Я минут пять бродила туда-сюда по главной улице и уговаривала себя убраться подальше. Да я же первая доказываю, что призраков не бывает. И ангелов-хранителей тоже. Конечно, приятнее думать, что за нами кто-то приглядывает, но это неправда. Бред. И все же… вот она я, топчусь на месте.

– Он спрашивает, почему вы не верите, что он здесь.

Это странно. Уходи, Бекка.

– Потому что он умер! Он мертв…

Парня эта «мелочь» будто бы и не волнует.

– Он в порядке. С ним все хорошо. Он скучает.

Я заливаюсь слезами.

Присаживаюсь на корточки рядом с Нудлом, а Джим продолжает:

– Он говорит что-то про ребенка. Что извиняется, и что вам необходимо беречь себя… Вы понимаете, о чем он?

Я кусаю ноготь. В груди гулко колотится сердце. Джим наверняка просто видит, что я беременная.

– Мне пора, – бросаю я, не желая больше слушать.

Парень смотрит на меня с усмешкой.

– Что смешного?

– Олли говорит, что вы всегда кусаете ногти, когда нервничаете.

– Пока.

Собираю пакеты с покупками, твердо намеренная уйти и уже не возвращаться. Это же полное безумие. Я на такое не поведусь. А потом вдруг замираю. Откуда он узнал имя Олли?