Спустя вечность

«Нёрхолм 4.3.52.

Поздравляю тебя с 6 октября!

Глупая формула, но я желаю тебе в этот день, как и во все остальные, чтобы в твоей судьбе появилось хоть немного удачи. Я особенно хорошо помню свое сорокалетие. Меня так угнетало, что я уже такая старая, что весь вечер я провела в лесу в полном одиночестве, разожгла костер, чтобы спастись от ноябрьского холода, сидела там и не хотела никого видеть. А теперь, в семьдесят лет, мне кажется, что с тех пор прошло совсем мало времени, так быстро оно бежит у стариков.

У меня нет денег, чтобы купить тебе подарок, который мог бы тебя порадовать. Поэтому посылаю тебе эти носовые платки, которые я подарила папе двадцать лет назад…»

Время с его тяготами, горем и заботой, часто вызывало сильные чувства и откровения, которые она адресовала и Сесилии и мне, такие, как, например, в письме, датированном: Нёрхольм, 13.3.52.

«Я получила письмо от С. о том, что Сигурд Хуль и Том Кристиансен намерены выступить с осуждением папы по радио^{134}

23 числа. Передача должна называться „От Ницше к Гитлеру“, и Хуль будет читать отрывки из „Голода“, которые должны показать, что папа был прирожденный изменник родины. Сесилия знает несколько человек в руководстве радио и прислала мне черновик своего протеста, по-моему, совершенно замечательного. Он написан с достоинством и очень убедительно, это протест верной любящей дочери. Я считаю, что она должна отправить это письмо. Неужели недостаточно той трусливой мести, которую позволил себе Хейберг в день смерти папы?

Еще до того, как я получила письмо Сесилии, я сама написала Сигурду Хулю и откровенно высказала ему свое мнение о его (и других) поведении. Так что если он после этого все-таки будет продолжать заниматься осквернением праха, то ни я, ни Сесилия в этом не виноваты. Необходимо бороться за то, что тебе кажется правильным или ты уверен, что это правильно. Можешь считать, что это бесполезно, но от уступчивости пользы еще меньше. Человек становится ущербным, находясь в этом зле, лицемерии, лжи и жульничестве, я слишком долго молчала и накопила слишком много горечи…»

Пока она работала над продолжением двух статей для немецкого журнала «Нойе Иллюстрирте» (продолжение так и не было закончено), я получил от нее письмо с почтовым штемпелем от 9.5.52.