Спустя вечность

«22.10.49.

…Я совсем ослеп и могу читать только крупные заголовки в газетах.

Но все-таки я хожу, ползаю вниз по лестнице в дровяной сарай и в амбар, а потом вползаю наверх, в свою комнату. У нас была непогода. Потом ненадолго выглянуло солнце, и я смог написать эти строчки. Но потом солнце снова зашло, и это застало меня врасплох!

Однако это не страшно, писать особенно нечего.

Да-да, Туре, ты борешься на свой лад. Всем нелегко жить в этом мире.

Благослови тебя Бог, дорогой Туре, я желаю тебе добра во всем.

Папа».

Дописывая «литературный» портрет отца, Туре цитирует его замечательный афоризм: «Дорогой Туре! Работа — это счастливое колдовство!»

В 20–30-е годы политические заблуждения Гамсуна разделяли и некоторые другие крупные писатели, те, кто оказался в тисках выбора между двумя тоталитарными идеологиями. Но и они, и Гамсун в памяти людей останутся именно благодаря своему «счастливому колдовству», а не заблуждениям.

«Время не реабилитировало его как политика. Но книги Гамсуна живут и еще долго будут жить», уверен его соотечественник, замечательный ученый и путешественник Тур Хейердал[7]. Сходную точку зрения высказал и Т. Манн, написавший в 1950 г.: «…до сих пор здравствует престарелый Кнут Гамсун, который надломлен политикой, но тем не менее остается автором самобытнейшей прозы»[8].

Исследователи феномена Кнута Гамсуна, и те, кто порою поддается искусительной хлесткости публицистов, и те, кто порою грешит шаткостью аргументов, предлагают нам все-таки трактовку жизни гения. Книга «Спустя вечность» — о самой жизни. О радостях и горестях, о том опыте, который еще раз доказывает, как важно беречь гуманистические традиции европейской культуры.

А. Сергеев

СПУСТЯ ВЕЧНОСТЬ

Для того, чтобы найти тему, достаточно заглянуть в замочную скважину. Главное, увидеть все с определенной точки зрения, уловить форму, цвет, материал, а остальное уже само подчинится тебе. Больше ничего не требуется, но и этого уже много — это вся жизнь художника с ее взлетами и падениями.

Необходимость ограничить себя, сделать выбор, найти нужный тон и структуру того, что должно стать картиной, трудна сама по себе.

Но на этот раз я пишу не картину. Я пишу воспоминания, однако требования остаются прежними.

В моем возрасте легче смотреть назад, чем вперед. Конечно, хочется видеть и то и другое, но поскольку память еще жива, а перспектива будущего неизбежно сужается, я позволяю мыслям брести своим путем, выбирать время и последовательность минувших событий, которые, возможно, заинтересуют кого-нибудь и в наши дни. Это мои наблюдения, мои переживания и мое личное мнение, и я прекрасно сознаю, что они не обязательно соответствуют дню сегодняшнему.

Среди близких людей мои родители, Мария и Кнут Гамсун, занимают особое место.