Спутник 'Шаг вперед'

Потом капитан Лобов сказал, что он не пожалел бы ничуть, если бы в результате извержения, реакции или чего-нибудь еще Ахиллес разлетелся на мелкие кусочки и все эти кусочки полетели бы в другую сторону. На это ученые возразили, что такие пожелания нельзя высказывать даже и в шутку, что экспедиция на Трансцербер - если не их, то любая другая - обязательно встретится с целым рядом очень интересных явлений. Уже сама авария "Гончего пса" произошла по абсолютно неизвестной причине. Затем эта вспышка. И, наконец, непрохождение радиосигналов на Землю - или оттуда. Все это обещало кучу интересной работы, и, уж коли на то пошло, ученые соглашались скорее разлететься на куски сами, чем пожертвовать Трансцербером. Хотя, разумеется, - торопливо заверили они, - никто из них не имеет ни малейшего сомнения в том, что и экипаж и они благополучно спасутся.

Услышав такие заверения, капитан Лобов начал задумываться о степени осведомленности исследователей в истинном положении вещей. А чтобы подумать в тишине, он дал команду спать, тем более что время спать действительно наступило. Огни были погашены, и вот тогда-то на орбите Трансцербера, он же Ахиллес, воцарилась темнота, какая только может быть в пространстве.

Они установили озотаксор. Понадобилось еще шесть дней, чтобы изготовить еще три озотаксора и установить их в нужных точках пограничного пространства. Затем пришлось начинать все чуть ли не сначала: Дугласу пришло на ум - гораздо лучше пользоваться не инертным вещественным экраном, а просто в нужный момент посылать в нужном направлении мощный поток колебаний той же частоты и параллельно - фи-компоненту. Сквозь такой заслон, сказал Дуглас, не пробьется даже запах лучшего в мире кофе. Против этого никто не возразил.

Для Кедрина это означало - еще неделю не видеть Ирэн по вечерам. Правда, в первый же вечер после установки четвертого озотаксора он пошел к ней в обычный час.

- Мы кончили озотаксоры, Ирэн, - сказал он громко. Она выглянула из двери своей лаборатории, на ней был традиционный белый халат.

- Да... - рассеянно сказала Ирэн. - Садись... Чем тебя угостить? Понимаешь, впервые за все эти дни выдался часок для лаборатории... Боюсь, мои культуры не выдержат, если я буду навещать их так редко.

- Стоит ли возиться с ними?

- Стоит. Они могут дать возможность создания совершенно нового экоцикла. Если, конечно, получится... Они у меня понемногу начинают привыкать к пространству...

- Они у тебя разбегутся по всему пространству.

- Нет, - сказала она, - это исключено.

Он и сам знал, что у нее это исключено, и не стал возражать. Он помолчал, разыгрывая пальцами на коленях какую-то трудную сонату. Ирэн села, не снимая халата:

- Ты торопишься? Мне уйти?

- Нет, ты знаешь, как я рада тебя видеть. Но иногда мне хочется разорваться пополам. Быть здесь - и уйти туда...

Он встал, и сел рядом с нею, и поцеловал ее.

- Ирэн, может быть, нам пора попросить общую каюту? Семейную, из пяти...

- Нет, - торопливо сказала она. - Нет.

- Так. Почему?

- Рано... - сказала она. - Ну как ты не понимаешь - рано! :

- Не понимаю. Если было не рано столько лет тому назад...

- Тогда - да... Но потом...

- Ладно, - прервал он. - Мы помним оба. Но разве я не стал теперь другим?

- Да, - медленно сказала она, - конечно. Ты... как бы это сказать? Ты экспонировался...

- Ну, допустим...

- Но ты, мне кажется, еще не закреплен. И мне будет очень больно, если... если я опять ошибусь. Тогда не будет возможно больше ничего.

"Она оскорбляет меня, - подумал Кедрин. - Только и всего. И вообще я ей не нужен. Как еще она меня не выгнала..."

- Да, - сказал он. - Будет невозможно для меня. Но не для Седова, правда?

"Вот сейчас, - подумал он, - она меня выгонит. А я не уйду".

Но она его не выгнала. Она только закрыла глаза.

- Лучше говори о чем-нибудь другом, - попросила она.

Но Кедрин не сразу собрался с мыслями. Она все-таки не выгнала его...

- Дуглас предлагает, - сказал он, - заменить экран фи-монитором в блоке с озотаксором.

- Это интересно, - сказала Ирэн. - И что же?

- Ничего. Они засели за работу. Особое звено.

- А ты сидишь здесь... - сказала она, не открывая глаз. Потом встала и подошла к двери, ведшей в лабораторию.

- Мне пора.

- Мне уйти?

- Да... - Она помедлила. - И больше не приходи.

- Как? - спросил он. Но дверь лаборатории захлопнулась.

- Ну, прости, Ирэн, я дурак, - сказал он. - Но как же не приходить?

Он постоял посредине каюты. Подошел к двери в лабораторию, постоял, повернулся, решительно пересек каюту и вышел из каюты.

- Все равно я буду приходить, - сказал он. - Все равно.

Он пошел к Дугласу, где трое монтажников снова анализировали и ассоциировали в свободном полете. Нашлось дело и для него. И больше не осталось свободных вечеров. Он не видел ее, и с каждым днем все труднее было решиться на то, чтобы зайти в каюту, где могла оказаться она.

А потом они поставили фи-мониторы и озотаксоры, и Холодовский внезапно перекувырнулся в пространстве через голову, сделал фигуру, подобную мертвой петле.

- Ну вот, - сказал он. - Ну вот...

- Да, мой счастливый друг. Именно "ну вот".