Сравнительное богословие. Книга 5

· Третий уровень — собственно философский, или философско-дискурсивный. Из сказанного выше ясно, что по своему характеру эта философия должна быть своего рода метапсихологией, ибо её объектом была психика и её состояния, а предметом — теория способов преобразования психики в соответствии с прагматикой той или иной религиозной доктрины.[779] Вместе с тем философия обладала и достаточной степенью автономии, ибо решала вопросы и собственно философские, например формально логические».[780]

Далее Е.Торчинов утверждает, что философия индуизма не является «тем же самым, что и философия в Европе, тогда как вся её специфика определяется сопряжением логического дискурса и нефилософскими или экстрафилософскими пластами культуры (религией и психопрактикой), в свою очередь связанными между собой» (стр. 222). Сделав этот вывод, автор резюмирует, что индийская философия состоит из многих составляющих, которые «не существуют обособленно в самом объекте, данном в его историческом бытии». Грубо говоря, в индуизме нет «философии» в понимании этого термина европейцами — как логические аналитические умозаключения, направленные на совершенствования миропонимания и познания мира.

В связи с этим автор утверждает, что «логический дискурс и вся мощная индийская аналитика никогда не возникли бы вне задач полемики между школами. Именно из эристики, из споров между школами вырастала логика, индийский логический дискурс был прежде всего дискурсом полемическим. Косвенным доказательством этого тезиса является резкое падение уровня логического дискурса в Индии после исчезновения там буддизма, главного оппонента брахманских школ (XIII в.). Теперь[781] брахманские школы, прежде всего различные направления веданты,[782] могли апеллировать не к рациональным доводам, а к авторитету Откровения и откровениям авторитетов.[783] Возникшая на самом излёте полемики с буддистами (XII в.) реформированная логика новой ньяи (навья ньяя) Гангеши, наконец-то превзошедшая аналитическое и диалектическое мастерство буддистов школы Дхармакирти, превратилось, по меткому выражению одного индиолога, в великолепную мельницу, в которой больше нечего было молоть: логика стала формальной в полном смысле этого слова».

Но на чём же тогда основана индийская философия (мудрость), если не на «диалектическом мастерстве»[784] (по выражению автора)? — Всё достаточно банально: после отторжения индуизмом буддизма (когда основной оппонент перестал мешать продолжению прежних традиций)[785] содержание индийская «философии», как и прежде, осталось сведённым к целому спектру древних религиозных текстов. Иными словами, индийская «философия» была и остаётся традиционно догматизированным учением, основанным на «космогонии» и религиозных традициях индуистских «священных канонов». А индийские психотехнические практики обслуживают такую антидиалектичную «философию»,[786] как бы практически доказывая большинству индусов её высшую религиозную целесообразность.

Е.Торчинов, посвятивший свой научный потенциал исследованию Востока, апологет буддизма, делает соответствующий вывод (стр. 223):

«Конечно, вряд ли кто-нибудь сочтёт ведийский гимн «Насадия» или «Пуруша сукту» собственно философскими текстами, но не видеть в них определённого философского содержания[787] может лишь слепец, или специалист, слишком глубоко погрузившийся в процесс порождения объекта своих собственных штудий. А уж Упанишады, вне всякого сомнения, по содержанию являются философскими текстами, хотя их форма, конечно, остаётся ещё нефилософской: это тексты откровения, а не доказательства, демонстрации, а не обоснования».[788]