Средь бала лжи (СИ)

Девочка с самым невинным видом отдёрнула руку от правдометра, оставшегося на конторке.

— Да, господин Гирен?

— Не трогай, ясно?

— Мне интересно!

— Ага, а встретишь ты, мхм, дракона, и станет тебе тоже интересно — а драконы, мхм, любопытных не любят…

Лив скорчила рожицу, но в этот миг госпожа Гэрлори выглянула из-за двери.

— Всё готово, — любезно доложила она. — Проходите.

Пока посетители проходили в зеркальный зал, волшебница лишь улыбалась застывшей неживой улыбкой.

— Ого! — изрекла Лив, ступив внутрь, с любопытством оглядывая огромный зал.

Зал — странной семиугольной формы, без окон, с единственной лампадкой под высоким потолком — целиком облицовывал белый мрамор. На шести стенах висело по шесть зеркал: в два человеческих роста, самых простых, даже без рам. Ничего не отражавших, лишь светившихся изнутри странным глубинным свечением, бросая на стены радужные блики.

Одно зеркало — прямо напротив двери — сияло ярче остальных.

— Приятного путешествия, — дежурно пожелала волшебница.

— Сомневаюсь, мхм, что оно будет таковым, — буркнул господин Гирен, стуча тростью по мрамору.

Арон подошёл к зеркалу первым.

— Я пойду вперёд, — коротко сказал амадэй.

— Ну конечно. Надо же будет, мхм, сразу всё уладить…

Арон сделал шаг. Зеркальная гладь поглотила его без звука, без вспышки — лишь по гладкой поверхности побежали круги, похожие на те, какие расходятся по воде. Лив захотела было последовать за ним, но старик удержал её за плечо:

— Подожди немного. Мы ему, мхм, только мешать будет.

Тоскливо вздохнув, девочка замерла, нетерпеливо притопывая ножкой.

Выждав с минуту, господин Гирен опустил руку:

— Теперь иди.

Вскинув нос, Лив вдохнула поглубже. Зажмурившись, шагнула вперёд — ощутив, будто её с головы до пят окатывает холодной водой.

Миг спустя, поняв, что вокруг тепло и сухо, осмелилась открыть глаза… и увидела, что Арон с улыбкой протягивает ей руку.

— Молодец, — сказал амадэй, отводя девочку в сторону. Дождавшись, пока из зеркала появится господин Гирен, продолжил, — всё в порядке. Можем идти.

Зал, куда они прибыли, точно копировал оставшийся за зеркалом в Нордвуде. Лишь у двери стояла не волшебница, а пузатенький колдун: склонив голову, он смотрел перед собой странно рассеянным взглядом. Отпустив пальцы амадэя, Лив выскочила в приёмную — и, нетерпеливо шмыгнув к двери на улицу, зажмурилась, после полутьмы зерконторы заново привыкая к яркости зимнего солнца. Когда же привыкла, невольно ахнула: белые дома вокруг больше напоминали дворцы, шпили башенок тут и там развевали пёстрые флаги, а людную улицу вместо брусчатки мостили мраморные плиты.

— Что, впечатляет? — господин Гирен сложил пальцы на рукояти трости, неодобрительно оглядываясь по сторонам. — Мрамор… мхм… пижонство! Нет бы булыжником улицы выложить — надо было мрамором, а потом заклятие алмазной пыли накладывать…

— Вечно тебе что-то не нравится, — улыбнулся Арон.

— Не что-то, а то, что я не выспался, замёрз и ужасно голоден.

— Или просто боишься подступающей ностальгии?

Господин Гирен буркнул «мхм» — и смолчал.

— Что ж, в таком случае сначала накормим тебя, а после отправимся на поиски особняка Шелианов. — Арон вскинул голову, оглядывая светлый, сказочно красивый город. — Как тебе такой план?

— Мне нравится, — объявила Лив, хватая амадэя за руку и утягивая вперёд; глаза девочки блестели от восторга. — Где будем есть? Только там должны быть вкусные пирожные!

— Кажется, есть тут неподалёку одно местечко, неоднократно проверенное нашим другом. — Арон покосился на старика, бодро вышагивавшего рядом с ними. — Что ни говори, а Адамант, кажется, прибавил тебе сил.

— Просто свежий воздух взбодрил. — Взгляд звездочёта, однако, был почти таким же оживлённым, как у Лив. — И правда, что ль, в «Корону» зайти… мхм… интересно, там всё такая же вкусная яичница?

— Не люблю яичницу, — не замедлила отозваться Лив.

Ей тогда было лет пять — но она до сих пор помнила, как они с Ташей попытались порадовать маму, приготовив ей на обед молочную яичницу-болтушку с овощами. Весь стол заставили баночками с солью, сахаром, белками, желтками, молоком и сливками; пол оккупировали луковицы и помидоры, которые в руках Лив сразу обретали новый смысл существования — упасть и подкатиться кому-то под ноги. Если помидорам это удавалось, и кто-то из девочек давил их, а то и поскальзывался, шлёпаясь на пол, — помидоры удовлетворённо отправлялись в свой помидорий загробный мир, и приходилось сёстрам счищать их довольно мокрый прах с досок и отправлять в усыпальницу, она же мусорное ведро. А когда яичница наконец была поставлена на огонь, к Таше зашёл Гаст; и Таша вышла к нему на террасу, а Лив, которой поручили следить за процессом приготовления, отправилась в детскую взять куклу, чтобы следить было не так скучно, но кукла куда-то делась, и её пришлось долго искать…