Средь бала лжи (СИ)

— Её встретил Лиар, — наконец произнёс Арон. — На одном маскараде. Они провели вместе приятную ночь, после которой она должна была уйти из его жизни, как сотни женщин до этого. Они даже не спросили имён друг друга. А потом мы вдруг увидели её в своём судилище… один человек обвинял Лоуру в том, что та наложила на него проклятие. Она была волшебницей, ученицей самого Ликбера, и ей было двадцать три. Мы быстро разобрались, что она не виновна, нашли истинного виновника, одного колдуна, а Лоуру отпустили с миром. Но тем же вечером Лиар отправился прогуляться по городу — и встретил её в третий раз. Караулившую его у дверей нашего дома.

— А где вы жили? — спросил дотошный Джеми, вызвав недовольный взгляд Таши: по её мнению, это был далеко не самый интересный вопрос. — Не во дворце?

— Нет. Жилые помещения располагались прямо над нашим судилищем, но потом на этом месте построили королевский дворец, — кратко ответил амадэй. — Как выяснилось, на суде Лоура узнала Лиара. И поняла, зачем на самом деле ему нужен был тот маскарад и та единственная ночь, и пожалела его — беднягу, обречённого на вечное одиночество. Она сказала, что хочет быть его другом… милое невинное создание. Да, она была такой, и ночь без обязательств, которая была для неё не первой, этого не меняет, — заметив сомнение в Ташином взгляде, усмехнулся Арон. — Она знала о нашем запрете, но сказала, что ей не нужна постель. Она просто хочет быть рядом с ним, и для этого не обязательно быть ни возлюбленными, ни любовниками. А Лиар согласился. И потом, наверное, проклял себя за это сотни тысяч раз… что всего однажды позволил себе забыть доводы разума, твердившие ему, что он должен сказать «нет».

Арон смолк; и какое-то время тишину вновь нарушал лишь шелест дождя за окном, в которое он смотрел.

— Он рассказал тебе всё это? — тихо спросила Таша, решившись нарушить воцарившееся молчание.

— Да. У нас не было друг от друга секретов. И, наверное, единственный раз в жизни я стал играть роль его голоса разума, а не он — моего, — слова явно давались амадэю с трудом. — Видишь ли, у Воинов есть одно свойство, общее с эйрдалями… или оборотнями. Они умеют очаровывать. Порой — сами того не желая. Такова магия, текущая в их крови. И я говорил Лиару, что при подобном обстоятельстве эти отношения станут пыткой как для него, так и для Лоуры, что она изначально подпала под влияние его магии, не более… но он лишь смеялся и отвечал, что он-то в отличие от своего маленького братишки всегда знает, когда нужно остановиться, и не допустит, чтобы всё зашло слишком далеко. Что порвёт с ней прежде, чем это станет мучением для них обоих. И я умолкал… и просто наблюдал.

Лиар не стремился к уединению с ней, так что мы проводили много времени втроём. Лоура стала частой гостьей в нашем судилище, и в итоге вышло так, что она скрашивала дни не только Лиару, но и мне. Чуточку рассеивала окружающий мрак, воцарившийся уже тогда… не буду вдаваться в подробности, это отдельная история. Поначалу общение с ней просто меня забавляло — она ведь была всё равно что ребёнком для нас. Но потом это перестало быть забавой. И в какой-то момент…

Он осёкся, точно не решаясь произнести окончание фразы — но Таша закончила за него:

— Вы поняли, что полюбили друг друга?

Арон долго молчал.

Потом кивнул.

— Я полюбил её. А она полюбила меня, — тихо сказал он. — Она порвала отношения с Лиаром, чтобы не мучить его. Тот внешне воспринял это на удивление спокойно… даже когда узнал, что она продолжает встречаться со мной. Что он чувствовал на самом деле, я узнал много позже… но долго наши с ней встречи не продлились.

Очередная пауза вновь наполнила комнату тишиной, тягучей и тяжёлой, словно водная толща.

— Что произошло? — не выдержав, спросил Джеми.

— Она покончила с собой.

Голос амадэя прозвучал ровно, невыразительно. Точно он сообщил ничего не значащий факт.

Должно быть, с такой же невыразительностью Лиар когда-то отвечал Лоуре на известие о том, что больше они не увидятся.

— Что? — вырвалось у Таши. — Как?..

— Повесилась.

— Почему?!

Арон снова молчал. Так долго, что Таше стало стыдно обрекать его на эту пытку — но, начав, она уже не могла отступить.

Она должна была знать всё.

— Потому что магия амадэя вступила в конфликт с тем, что она чувствовала на самом деле, — наконец вымолвил Арон бесстрастно. — Она любила одного, а магия твердила ей, что другого. И какая-то часть её постоянно твердила, что любовь ко мне — ложь, что это неправильно, что это ненастоящее чувство… и это противоречие свело её с ума. И она убила себя.

Вновь воцарившаяся тишина окутала Ташу вкрадчивой паутиной.

Магия амадэя, думала она. Очарование, которому ты не можешь противостоять, заставляющее людей чувствовать себя мотыльками, летящими на пламя свечи; магия, текущая и в её крови…

Она никогда не задумывалась, что это может привести к подобному исходу.

И осознание этого было не менее страшным, чем всё, что она только что узнала.

— Но почему… почему он мстит тебе? — едва слышно спросила Таша, всё же решившись разорвать паутину молчания.