Среди гор

Султан и Абды стремглав гнали лошадей, с остервенением избивая друг друга. Вот уже где удалось разгуляться бесшабашным молодцам, — благо вокруг ни живой души и некому разнять их. Они и всегда были отменные задиры и свирепые драчуны, а тут уж сам бог велел. В руках у обоих на крепких, рябиновых рукоятках тяжелые, плетенные из сыромятных ремней зубцеватые камчи. Седла под ними тоже добротные, прочные, подтянутые внакладку парой подпруг. К тому же лошади выстоялись у столовой и теперь мчались как бешеные. Казалось, копыта их почти не касались земли. В безудержном, напористом беге слились в одно лошади, всадники, гул копыт и свист ветра. Абды и Султан яростно рычали, хрипели и выкрикивали ругательства. Они разом привставали на стременах, стегали друг друга по головам камчами, таскали за полы чапанов, хватали за рукава, стремясь сдернуть противника с седла.

— Я для тебя бабья тряпка? — устрашающе вопрошал Султан. — Так вот тебе, живьем не отпущу!

— Скорее ты будешь валяться на земле, дурак!

— Я выбью твой единственный глаз!

— А мне плевать на твои оба глаза! Все равно ты не уследил за своей шлюхой!

— Ах вот как! На, на!

— Мм! Так на вот, на вот тебе!

При виде их люди отбегали далеко в сторону и пока приходили в себя, всадники уже скрывались с глаз.

Но как бы ни были резвы и выносливы лошади, пройти одним махом расстояние в тридцать верст невозможно. Вскоре лошади с карьера перешли на галоп, а потом и на рысь. И сами джигиты, как постепенно стихающая буря, все реже набрасывались друг на друга и наконец, выбившись из сил, приутихли. У коня Абды, на котором скакал Султан, угол рта был разорван удилами, кровоточил. Струйка крови стекала и с ободранного уха самого Султана. А у Абды, прямо над слепым глазом, вздулся синий рубец. Одежда у обоих свисала с плеч клочьями.

— За что же это ты набросился на меня? — спросил наконец косой Абды.

— Мало тебе еще! Не будешь второй раз оскорблять! — зло ответил Султан.

— Дурак ты! Что мне твой Калпакбаев, брат родной, что ли? Он мне такой же враг, как и тебе!

— Эта сволочь замышляет согнать в общий гурт всех наших жен, а ты смеешься надо мной, унижаешь меня.

— Ох и дурак ты, ей-богу! Да кому ждать добра, когда над нами властвует Калпакбаев! Или он, думаешь, меня пощадит, что ли?

— Вот я об этом и говорю… А ты… Все ждали, что придет конец этой собаке, а он, вражья сила, смотри куда забирает? Ты же слышал, собирается в Москву… Видать, его пригласили туда?

— Да, не зря его туда вызывают! Высшее начальство, должно, одобряет его работу…

— Но нам с тобой от этого не легче…

Некоторое время они ехали молча, будто между ними ничего не произошло. Молчание нарушил Абды:

— Если это так, то мне недолго еще оставаться в аиле, лучше уйду куда глаза глядят. И черт дернул нас вмешаться в это дело. Что мы от этого выиграли… Касеин и Карымшак — испокон веку тайные враги, а нам-то с тобой чего не хватало?

— А кто всегда поддерживает Касеина? Не ты ли? Ты подстрекаешь свой род ради Касеина, ты дубинка в его руках… Я думаю, ты не забыл еще, как чуть было не убил насмерть нашего Иманбая?

Абды хмуро покосился:

— Ты опять принялся за свое?

— Ну, а разве не правда, что ты сразил тогда Иманбая?

Абды резко натянул поводья лошади:

— Вот поэтому-то мы и попадаем в лапы Калпакбаева вместе с женами и со всеми своими потрохами! Если бы мы, оба рода, стояли заодно, то Калпакбаев не посмел бы даже волосинку снять с нашей головы.

Султан только сейчас заметил, что Абды едет на его лошади:

— Ах ты, сволочь, ты когда это успел сесть на мою лошадь?

Абды недоверчиво покосился:

— Да отстань ты! — Но потом, заметив, что на его лошади едет Султан и что он надорвал ей угол рта, возмутился: — Это ты захватил мою лошадь! Смотри, губу порвал ей, кровь идет!..

— Ты тоже не в долгу: смотри, как запалил коня! Слезай давай!

— Нет, ты слезай!

— Так ты еще будешь…

И они снова разом замахнулись камчами.

— Слезай без разговоров! Ты все на Калпакбаева сваливаешь, может, и лошадь мою захватил он, а не ты?

— А ты сам-то!

— Слезай, тебе говорю!

— Сперва ты слезай.

Они еще долго переругивались, не уступая друг другу, опасаясь, что тот, кто очутится первым на земле, получит изрядную трепку от верхового. И перепалка продолжалась:

— Нет, чтобы пожалеть, рад, что добрался до чужой лошади!

— А ты сам-то очень пожалел!

Что было дальше между ними и как они добрались до аила, неизвестно. Но когда люди увидели покрытых пеной лошадей, они недоуменно и укоризненно покачали головами:

— Да, можно подумать, что Султан и Абды слетали за один день в далекий Бейжин! Куда это годится, так запалили лошадей!

Конечно, в другое время об этом долго еще толковали бы в аиле, но сейчас было не до этого. Всех всколыхнул тревожный слух: «Артель неминуемо распустят, если все поднимутся со скотом и укочуют на джайлоо…»

II

Карымшак посмотрел вокруг опухшими глазами и, как бы между прочим, промолвил:

— Султан сказывал, что Калпакбаева повысили в должности. В Москву вызвали для разговоров.

Упираясь рукояткой камчи в бок, Касеин в ответ понимающе выпятил губу и, сплевывая, сказал: