Среди гор

Не властен был Батырбек снять с повестки дня вопрос о раскрепощении женщины. Бессилен был Бакас, бессильны были манапы, баи. Новая жизнь послала на скачки своего скакуна, который мчался вперед, преодолевая барьеры, оставляя позади препятствия. Борьба шла не только за то, чтобы женщины учились и занимались государственной деятельностью, упорная борьба также велась и против многоженства, чтобы старики, имея байбиче, не брали молодых девушек в токол. Кто бы ни брал себе токол — бай ли, аткаминер ли, — все равно он не мог обойти закон. Вместе с токол его вызывали на сюйдюм. Если у нее хватало смелости, она говорила: «Меня привезли насильно, я не люблю этого человека». Но не всякая токол осмеливалась сказать правду. Многие боялись, что их сурово покарает дух предков. Такие женщины говорили: «Родители меня не продавали, я приехала сама и люблю этого человека». Кусая губы в отчаянии, покорные обычаям старины, они становились токол. Айна смело сказала, что не станет женой старика. Ее история сделалась известна всему округу, пошли толки. Особенно много было разговоров вокруг имени Батырбека.

Когда стало известно, что дело Айны будут разбирать в окружном центре, туда отовсюду стали съезжаться и приходить любопытные, точно на большие скачки. В день собрания у голубого дома, в котором помещался окрисполком, было людно. Приехавшие верхом привязывали коней к деревьям, а сами присоединялись к беседующим в тени молодым парням, старикам.

В окрисполком гордо прошел Бакас в форме, револьвер болтался у него на боку. Приезжие уступали ему дорогу и шепотом переговаривались:

— Уездный начальник Бакас!

— Двоюродный брат Батырбека. Интересно, как он отнесется к делу? Будет действовать по закону или поддержит брата?

В эту минуту к окрисполкому подошли три молодых человека. Первый приветливо поздоровался со всеми. Поднимаясь по ступенькам, он начал что-то горячо говорить своим спутникам.

Кто стоял под деревьями, отчетливо слышали слова:

— Отжившие адаты!

Едва молодой человек в белой войлочной шляпе скрылся за дверью, люди стали спрашивать друг друга:

— Кто этот начальник?

— Как он горячо говорит!

— Он самый главный среди молодежи нашего округа, — ответил кто-то.

Не прошло и получаса, как в одной из просторных комнат исполкома схватились два силача — старый адат и новый закон. По одну сторону стола сидит хмурый Досумбек, а по другую — улыбающийся Саадат. Один из них клыкастый, матерый волк, другой — волчонок. Айна сидит между ними. За другим столом, который покрыт красным сукном, заняли места представители разных организаций — женотдела, молодежи, милиции.

Председательствующий приступает к разбору дела:

— Житель села Ч. Досумбек, сын Карабека, встаньте!

Досумбек покорно встал.

— Скажите, пожалуйста, правда ли, что вы заплатили за девушку калым в шестьдесят лошадей?

— Нет… это не калым… мы просто по обычаю отцов сделали своим новым родственникам подарок.

— Вы это не считаете калымом?

— Нет.

— А правда, что вы собрали отряд в восемьдесят всадников и насильно увезли Айну от мужа?

— Ложь… — Досумбек запнулся, но потом осмелел и добавил: — Девушка поехала с нами по своей воле.

— А вы что скажете, Саадат, сын Зарпека?

— Нас с Айной связывает только взаимная любовь.

— Почему же в таком случае вам пришлось похитить девушку?

— Потому, что на нашем пути стоял адат. Мы бежали от адата.

— Скажите, Айна, правда ли, что ваши родные хотели продать вас за калым? — спросила заведующая женотделом.

— Правда.

— Не смущайтесь и не опускайте глаз. Вы находитесь в государственном учреждении. Здесь действуют не старые адаты, а справедливый советский закон. Совершеннолетние девушки выходят замуж для того, чтобы создать семью. Каждая девушка должна найти свое счастье, выйти за того, кто мил ее сердцу. Вот перед вами стоит Досумбек, сын Карабека, и Саадат, сын Зарпека. Кого из них вы любите?

— Равного себе, — ответила Айна, — Саадата!

Многим не понравилось, что Саадат женился с таким скандалом. Приверженцы старины ругали Айну.

— Как ей не стыдно! Она стояла перед властями и говорила: «Этого люблю, того не люблю». Она бежала сперва с одним, потом с другим, посеяла вражду между родами. Будь она проклята, бессовестная!

Бедняки аила собрались на холме.

— Криворотый Саадат стал плеткой, которая постоянно свистит над нашей головой, — начал Омур. — Теперь Батырбек считает, что у него отняли честь, и, как раненый кабан, готов в любую минуту затеять драку. Выходить из аила страшно стало. Мир с Батырбеком будет стоить недешево. Сосед наш Касеин стал теперь родственником Саадата. С ним тоже надо помириться, оказать ему почет, устроить той. Батырбек потребует обратно шестьдесят лошадей. А где они у Саадата? Вот сейчас он советуется с Шооруком и Бердибаем. Конечно, эта тяжесть целиком ляжет на наши плечи. Саадат хочет наварить бузы, зарезать какого-нибудь захудалого барашка, собрать всех нас, а потом объявить: «Народ мой! Я, ваш брат, остался пешим. Перевезите меня через реку, выручите».