Среди гор

— А что? — сказал старик Соке. — Мы придем к нему, скажем, что он очень хороший болуш, съедим его мясо, выпьем бузы и разойдемся… Дать ему мы ничего не можем. Не так ли?

— Верно Соке говорит! — поддержал кто-то старика. — Я не в силах никому помочь. У меня самого дети без хлеба сидят.

— А если совсем не пойдем? — спросил второй.

— Не пойдем! При советской власти никто не имеет права применять насилие!

— А обычай? — возразил чей-то осторожный голос. — Вы забыли об ынтымаке?

Стоявший с краю смуглый парень удивился:

— Что это вы затеяли разговор о каком-то ынтымаке? Этот обычай давно устарел! — Он бросил недовольный взгляд на стада, которые паслись на склонах. Низко-низко, словно собираясь спуститься на стадо, летела одинокая ворона. Вдруг она быстрее замахала крыльями, поднялась и пропала.

Иманбай, словно неожиданно испугавшись чего-то, заговорил:

— Ой, помните налог, который собирали недавно? Как бы его не выдумал сам Саадат, а?

— Может быть, и выдумал.

Все зашумели.

— И без того он грабит нас.

— Пусть теперь дают те, которым некуда девать скот. А мы не можем дать ни копейки.

— Ладно. Будем все твердо стоять на своем. Смотрите только, не подведите, не испугайтесь баев, — предупредил Омур.

— Ой, Омур, скажи, как закон смотрит на ынтымак? — спросил Соке.

— Ынтымак тоже адат, — ответил Омур.

— Если так, то почему глава аильной власти сам опирается на ынтымак?

— Потому что ему выгодно.

Все случилось так, как предполагали бедняки. Саадат сварил бузу, зарезал жеребенка и барана, пригласил аксакалов, во главе с Шооруком и Бердибаем, угостил их, а потом попросил у всех ынтымак, то есть сказал, что нуждается в помощи. Те, кто не был приглашен, узнав о крепкой бузе и жирном мясе, столпились у дверей Саадата, народу собралось много. Шоорук с Бердибаем говорили назидательные речи:

— Саадат поставил перед нами свое белое масло, красный чай, крепкую бузу. Как достойный сын славного отца, он соблюдает обычаи предков, обычаи всего киргизского народа и пригласил вас, как родню, как свою опору. Вы не опускайте головы, дайте Саадату достойный совет. — Шоорук рыгнул и перебросил белые камешки из одной руки в другую. — Недавно нам пришлось драться с родичами нашей невестки. Мы отстаивали честь одного из достойных джигитов нашего рода. Теперь, слава создателю, он вернул свою честь. Но ему пришлось сильно потратиться. А нам надо теперь помириться с родичами невестки. Да еще приедет Батырбек, потребует своих лошадей. У кого же просить Саадату помощи, если не у нас? Род Батыра имеет девяносто тютюнов, двадцать из которых близкие родственники Саадата. Пусть каждый из них выделит лошадь, быка или овцу. Остальные тоже посоветуйтесь и скажите, чем можете поддержать Саадата.

— Мы, потомки Тынымсеита, составляем двадцать пять тютюнов, — сказал старик Эликбай. — Дадим каждый кто корову, кто барана.

— Хотя прежде мы и были кулаками, но новая власть сделала нас равноправными. Сейчас мы тоже стали сыновьями Батыра. — Бердибай окинул всех спокойным взглядом и продолжал: — Все мы — мелкие роды, примыкающие к роду Батыра, такие, как Саяк, Кутчу, Черик, Кыпчак, — имеем сорок пять тютюнов и дадим сорок пять барашков.

— Вот это да! — воскликнул какой-то аксакал. — Это и называется ынтымак!

— Да, это и называется иметь родных, весь народ помогает, — добавил другой.

— Каждый даст, кого сможет, — от барашка до коня, — решили аксакалы.

Со всех сторон раздались голоса подхалимов:

— Никто не смеет нарушать ынтымак!

— Дадим!

— Разве мы можем нарушить ынтымак, который поддерживает аксакал Шоорук!

Омур со злостью наблюдал, как навязывали аксакалы людям свою волю. Наконец он сказал:

— Хорошо вы говорите, аксакалы, красиво. Пусть не пожалеют своего скота те, у кого он есть, пусть тот, кто хочет, дает не барашка, а барана. А те, что не могут ничего дать, пусть прямо скажут об этом Саадату.

— Верно Омур говорит! — поддержал Соке. — У нас есть бедняки, которые ничего не могут дать.

— Правильно, правильно!

Шоорук с Бердибаем сказали в один голос:

— Ну, говорите. Ты даешь большого барана или барашка?

Некоторые подхалимы из стариков вмешались в разговор:

— Ну, говорите, ждем.

— Соке, что ты даешь?

— А ты, Оскенбай?

— Что ты даешь, Иманбай? Барана или быка? — насмехался Карымшак.

— У меня только одна захудалая…

Иманбая, к его счастью, перебил Омур.

— Я сейчас не могу обещать ни крупной, ни мелкой скотины.

— Сейчас не утруждайте нас, аксакалы, мы поговорим с народом и тогда решим, — добавил Соке.

Через четырнадцать дней Саадат справил свадьбу. Зарезали жирных баранов и кобылу, наварили бузы. Родственники и друзья, старики и старухи поздравляли мать Саадата:

— Байбиче, пусть в вашем доме будет той за тоем, радость пусть сменяется радостью! Сын ваш отстоял свою честь. Ему помогли закон и дух предков. Да будет вам счастье!

На свадьбу пришло много нарядных девушек и молодух. Статные джигиты не отрывали от них глаз. Гостям подносили полные тарелки дымящегося мяса. Борьба силачей, оодарыш, скачки продолжались до темноты.

В этот день родственники и друзья привезли Саадату свои подарки. А Омур только повторил: