Среди гор

Тут Сапарбаю вспомнились слова песенки о Калпакбаеве, сложенной недавно озорными парнями аила:

Какой джигит станет приставать
К женщине, которая не любит?
Если у женщины не лежит к нему душа,
Может ли она довериться ему?
Если джигит не дурак,
Станет ли он целовать елку?

— Если что-нибудь не помешает, вы сегодня будете счастливы, — сказал Сапарбай, едва сдерживая смех.

Калпакбаев испугался.

— А какая может быть помеха?

— Вдруг неожиданно приедет муж…

— А где он?

— В городе.

— Когда уехал?

— Сегодня на рассвете.

— Может быть, он не успеет вернуться.

— Как знать…

Реку затянуло крепким льдом, занесло снегом. Вода глухо гудела где-то внизу. Сапарбай спустился с Калпакбаевым к речке. Гость испуганно схватил его за руку:

— Как же мы перейдем?

— Идите за мной спокойно, товарищ Сейдалы, — ответил Сапарбай.

Вдруг Калпакбаев увидел слева какую-то блестящую серебряную тарелку.

— Что это такое? — удивился он.

— Там, где брод, вода не замерзла, и в ней отражается луна.

Они вышли на дорогу, которая вела к дому Бюбюш.

Бюбюш знала себе цену. Калпакбаев глубоко ошибался, она не принадлежала к числу легкомысленных женщин. Ей было лет двадцать, а мужу, бедняку Бозгунчу, — тридцать. Будь это старое время, Бюбюш служила бы батрачкой у какого-нибудь бая, ходила бы опустив голову, подавленная упреками и злой руганью байбиче. Не то теперь. Бюбюш чувствует себя хозяйкой своей судьбы, смело выступает на собраниях, защищая батраков и бедняков. Ее, как одну из активных женщин, первой обучившейся грамоте, приняли в комсомол. Недавно Бюбюш вступила в партию. Авторитет ее в аиле особенно вырос после того, как она участвовала в поездке в аил Тескей. «Бюбюш помогла мне привести мать для моих осиротевших детей. Вот она какая женщина!» — не мог нахвалиться ею Чакибаш, который упросил Бюбюш и Бозгунчу быть назваными матерью и отцом своей новой жены.

Сапарбай уважал ее и поделился с ней своими мыслями о Саадате. Сейчас, идя с Калпакбаевым, он вовсе не думал сводить его с Бюбюш, у него был свой план. Дойдя до дома, он сказал, что узнает, не приехал ли муж. Калпакбаев остался на улице.

— Кто там? — крикнул Бозгунчу, не вставая с постели.

— Я, — ответил Сапарбай.

— Сапаш?

— Да. Вы уже спите?

— Что случилось? Почему ты бродишь среди ночи?

— Есть дело.

— Что за дело? Байбиче, может, заболела? — встревожился Бозгунчу и, подтолкнув жену, добавил: — Вставай, зажги лампу.

— Не беспокойте ее, — сказал Сапарбай. — Здесь и так светло, видишь, как в ваше окно заглядывает луна!

— Ну, говори, что там за дело у тебя? — Бозгунчу сел на постели.

Сапарбай отшучивался:

— Издохла Айсарала Иманбая, вот я и оповещаю народ.

— Перестань болтать глупости!

— Ого, — засмеялась Бюбюш. — Если издохла Айсарала, будет праздник сорокам.

Сапарбай присел на доску для джука.

— А нам, Бюбюш, надо испортить праздник Саадату. Понимаешь?

— Ну, ну!

— Исак Термечиков — очень симпатичный человек и, по-моему, честный большевик. Хорошо, что приехал именно он. Как ты уже знаешь, здесь находится известный всем нам Калпакбаев, видимо, по делам заготовки, и еще одна женщина. Саадат, как всегда, вертится около них. Сегодня к нам приходил и Карымшак, хотя никто не приглашал его. Весь вечер болтал, надоедая гостям.

— Ясно, — махнул рукой Бозгунчу. — Саадат хочет снова остаться у власти. А Карымшак, его приверженец, тоже старается подстрелить кое-какую дичь.

— Едва ли ему удастся, — засмеялся Сапарбай. — Сейчас вся дичь летает очень высоко.

Во дворе залаял пес.

— Народ не хочет, чтобы этот хитрец остался председателем аилсовета, — сказала Бюбюш.

— Лиса и сама чует, что ее могут спихнуть.

— Скажи, пожалуйста, Сапаш, разве это справедливо по советскому закону, чтобы у власти стояли такие, как Саадат? — спросил Бозгунчу.

— Думаю, что нет. Если бы в городе знали, кто такой Саадат, ему не вручили бы поводья власти. Виноваты мы сами, вовремя не сумели увидеть его настоящее лицо. Саадат даже не спит эти дни, так ему хочется, чтобы его оставили председателем. И нам нельзя спать. Возьмем на выборах инициативу в свои руки. В аилсовет выберем тебя, Бюбюш, чабана Самтыра, Джакыпа и Осмона. А ты, Бюбюш, выступишь на собрании и расскажешь, кто такой Саадат.

— А чего мне бояться?

— Не все же время Саадату быть в седле, — вставил Бозгунчу.

— Он скоро сломает себе шею.

Пес продолжал лаять.

— Что это с собакой, а? — забеспокоился Бозгунчу.

— Я видел за сараем чью-то корову. Наверное, пес ваш лает на нее. Воров сейчас нет, — успокоил хозяина Сапарбай.

— Ладно, — продолжал Бозгунчу. — Выбьете Саадата из седла, а кого собираетесь сделать председателем аилсовета?

— Кого народ захочет. Если из наших не окажется подходящего человека, попросим прислать из волости.

— Опять начнутся распри.

Пес лаял все злее.

— Ой, собака так долго попусту не будет лаять. Она кого-то видит. — Бозгунчу начал одеваться.

Сапарбай встал.