Среди тысячи слов

– Нет, старик. Послушай, я уеду из города на несколько дней.

– Ладно, – медленно и осторожно произнес Тайлер. – Когда ты вернешься?

Я закрыл глаза и представил Уиллоу в лабиринте из живой изгороди. За ее спиной садилось солнце, освещая ее волосы, а ее глаза были полны любви ко мне.

– Если все пройдет хорошо? – сказал я. – Никогда.

Глава тридцать восьмая Уиллоу

Казалось, суббота поспешно приближалась. Марти добавил спектакль «Кукольный дом» в четверг вечером в последнюю минуту, чтобы я, Лену и Лоррен, которая играла в пьесе мою лучшую подругу Кристин, могли выступить еще раз. Билеты раскупили за несколько часов. Вечер пятницы тоже был распродан, и пока зал стоя аплодировал нам, я постаралась насладиться этим мгновением и удержать его в памяти. Осталось всего одно выступление.

Днем я пошла в «Скуп», чтобы встретиться с Энджи. Сердце гремело в груди, а радость лилась из меня маленькими взрывами смеха. Я оставила велосипед у ресторана. Мы с Энджи общались и переписывались, но из-за ее напряженного графика в Стэнфорде и постоянных перемещений моего отца мы три года не виделись вживую.

Я открыла дверь кафешки и увидела ее за столиком для двоих, сидящую лицом к двери. Про себя я отметила, что теперь она носит очки, а ее кучерявые волосы чуть короче, кожа чуть бледнее после долгих часов учебы.

Потом я разрыдалась.

Она выскочила из-за столика, обняла меня, и я крепко прижала ее к себе, рыдая на ее плече. Годы разлуки с ней нахлынули на меня, и я едва могла устоять на ногах.

Я отодвинулась, чтобы вытереть слезы и посмотреть на нее. На футболке было написано: «Я соблазню вас своей неловкостью». Я засмеялась, а потом снова расплакалась.

Мы стояли прямо посреди кафе, обнимая друг друга, пока не услышали, как маленькая девочка за соседним столиком спросила:

– Мама, что не так с этими леди?

– Ты слышала, Холлоуэй? – спросила Энджи, наконец отстраняясь и вытирая глаза. – В первый и последний раз кто-то называет меня леди.

Я снова засмеялась, но смех грозил превратиться в слезы. Мы быстро сели за столик, смеясь и держась за руки, и схватили салфетки. А потом нам понадобились дополнительные салфетки.

Я покачала головой, глядя на нее.

– Черт побери, Энджи, я так скучала по тебе.

– Я тоже скучала по тебе, подруга. Так здорово видеть тебя. Встретиться с тобой. Круто выглядишь.

– Спасибо, – сказала я. – Я прошла длинный путь, чтобы выглядеть презентабельно.

– Как ты по правде? Как дела с родителями? – спросила она, готовясь к ответу.

– Странно, – сказала я. – Папа подлизывается. Думаю, после нескольких месяцев в Канаде его глаза открылись и он увидел, в каком я состоянии. Он наконец осознал, какой вред причинил. Он ожидал, что моя боль уйдет. А она не ушла. Я не поборола свои чувства к Айзеку, – я пожала плечами и взглянула на свои руки. – Мне двадцать лет, и я все еще люблю его.

– Ох, милая, – Энджи взяла меня за руку через стол.

– Думаю, это не имеет значения.

Ее темные глаза вспыхнули от гнева.

– Айзек же должен был знать, что тебя заставили с ним порвать, да?

– Наверное, да. Я так и не сказала ему, чем мой отец угрожал. Это было ужасно, настолько неправильно… Я боялась, что это вынудит Айзека остаться в Хармони. Остаться и сражаться за нас и в конце концов все потерять. Его будущее. Я не могла позволить этому произойти. Он бы потом ненавидел меня, – я вздохнула. – Я рада, что он уехал, я просто… думала, что он свяжется со мной в какой-то момент. Думаю, ему было слишком сложно. Он уже и так много потерял.

– Как насчет того, что потеряла ты? – вырвалось у Энджи. Она помогла мне справиться с темными месяцами после того, как отец увез нас из Хармони, и я знала, что все это время она сдерживалась, не говоря об Айзеке. – Так вот оно? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие. – Ты прощаешь его. Просто так?

– Все не так просто, – сказала я. – Не «да» и не «нет», все… сложно. Да, мне больно, и я злюсь на него. Но нас заставили сделать то, чего мы не хотели. Теперь мы живем с этим. Он справляется так, как умеет, и я тоже. Наконец. Я добралась обратно. Я вдали от родителей и могу начать все заново.

Энджи покачала головой.

– Три года, Уиллоу.

– Знаю, – сказала я. – Не спорю, что мне больно. Так и есть. Я с каждым днем становлюсь сильнее, но бесполезно говорить, что я не люблю его и не скучаю.

– Кажется, кто-то говорил с моей мамой.

Я засмеялась и огляделась.

– Где Бонни? Разве она к нам не присоединится?

– Она хотела дать нам время побыть вдвоем. Но она придет на спектакль сегодня вечером. Ни за что не пропустит его. Слышала, ты просто рвешь какого-то Ибсена.

– Не знаю, но мне нравится. И спектакль мне помогает. Но боже, хватит уже этой фигни. Как Стэнфорд? Как Нэш?

Мы заказали бургеры и ели, пока Энджи рассказывала мне все подробности. Нэш учился в Пенсильвании. Они с Энджи каким-то образом умудрялись поддерживать отношения на расстоянии, пока она изучала робототехнику и медицину в Стэнфорде.

– Я буду учиться в колледже до восьмидесяти, – сказала она. – У меня останется год настоящей практики до того, как сдохну.