Среди тысячи слов

Еще мгновение он удерживал мой взгляд, затем кивнул и потушил сигарету.

– Я подвезу тебя.

– Нельзя, – ответила я. – Не потому, что я не хочу этого. Клянусь. Мой отец. Он…

Айзек махнул рукой, оборвав меня.

– Не нужно объяснять.

– Вот почему я попросила тебя высадить меня у другого дома.

– Знаю, – он мягко улыбнулся, – все нормально. Марти настоял, чтобы я оставил свой пикап в автосервисе для ремонта. На этой неделе я вожу «Ниссан» Брэнды. Я могу подвезти тебя, и твой отец не узнает.

– Мне неприятно, что все вот так, – сказала я, – мне жаль, что он узколобый придурок, но я не могу потерять эту пьесу.

– Я тоже не хочу, чтобы это произошло, – ответил Айзек. – Пойдем. Ты дрожишь.

Он отвез меня домой на «Ниссан Алтима» Брэнды Форд. Розовые кристаллы свисали с зеркальца заднего вида. Они зазвенели, ударившись о рукав черной куртки Айзека, когда он потянулся поправить их. К кожаным сиденьям лип аромат саше, однако сквозь него я ощущала запах сигаретного дыма. Все эти женские уловки делали Айзека лишь красивее и мужественнее. Он был таким большим рядом со мной, и все же я чувствовала себя в полной безопасности.

Он остановился у обочины перед моим домом, а затем склонился над рулем, чтобы лучше рассмотреть его. Скорее всего, сравнивал его со своим трейлером. Возможно, думал, что я просто еще одна избалованная девочка, не ценящая то, что у нее есть.

– Здесь ты в безопасности? – спросил он.

Я уставилась на него, пораженная. Смущенная. Потом я поняла, о чем он спрашивает, и, боже, у меня защемило сердце. Его мимолетная забота тронула меня до глубины души.

– Уиллоу? – его серо-зеленые глаза смотрели на меня требовательно и пристально.

– Я в безопасности здесь, – ответила я.

Он кивнул, удовлетворенный моим ответом.

– Тебе пора. Думаю. За нами наблюдают.

Я увидела фигуру у окна гостиной, придерживающую занавески.

– Этот папа, – сказала я. – Прямо по расписанию.

– Просто скажи, что тебя подвезла жена постановщика.

– Ага, – и прежде, чем я успела остановиться, я наклонилась и поцеловала Айзека в щеку. Его щетина колола губы, но кожа была теплой и пахла мылом и табаком. Отстранившись, я увидела его широко распахнутые глаза.

– Спасибо, – сказала я.

– За что?

– За то, что тебе не все равно, – внезапно наполнившие глаза слезы стали душить меня. Я распахнула дверь и вышла. Холодный воздух в легких бодрил. Восстановив дыхание, я повернулась к машине.

– Доброй ночи, Айзек. Увидимся завтра.

– Увидимся, Уиллоу. Доброй ночи.

Я закрыла дверь и поспешила к парадному крыльцу. Папа оставался у окна и наблюдал, как Айзек уезжал.

– Кто это был? – потребовал он.

– Тебе тоже привет, дорогой отец, – сказала я. – Это Брэнда Форд, жена постановщика.

– Что случилось с Джастином?

– Сегодня у него не было репетиции.

– Твоя мама говорит, что ты идешь с ним на танцы и что он из очень хорошей семьи.

– Да, и да, и я очень устала…

– Ты держишься подальше от Айзека Пирса, да? – глаза папы потемнели. – Дочь моего коллеги Гэри сказала, что, кажется, видела вас вместе в субботу.

– Ну, дочери Гэри нужно не лезть не в свое дело, не так ли?

Папа упер руки в бока.

– Я серьезно говорил об Айзеке. Не хочу, чтобы из всего города ты общалась именно с тем парнем, у которого такая репутация.

Слова словно желчь поднялись в горле. Я хотела выплюнуть их ему в лицо. Сказать ему взять свое притворное беспокойство за меня и засунуть в задницу. Он беспокоился не обо мне, а о своей собственной репутации.

Но мне было семнадцать. Еще несовершеннолетняя. Если папа скажет Мартину, что не разрешает мне играть в пьесе, у Мартина не будет другого выбора, кроме как выгнать меня.

– Ну? – спросил отец. – Ты виделась с Айзеком или нет?

– Нет, добрый господин, – сказала я, выплевывая слова. – Как вы приказали.

Глава двадцатая Уиллоу

Наступил вечер танцев. Родители, обрадовавшись, что я пытаюсь социализироваться, приготовили закуски и содовую не для шести, а целых двадцати людей. Наши мраморные стойки на кухне были завалены маленькими сэндвичами, фундуком и вишней в шоколаде. Даже крекерами и икрой.

– Икра? – спросила я маму.

– Это протеин, милая. – На ней был фартук с рюшами поверх юбки и блузки «Шанель», словно она все это приготовила, а не заказала из банкетной службы.

– Серьезно?

Она сделала глоток красного вина.

– Думаю, ты хотела сказать «спасибо».

Я вздохнула, пробормотала «спасибо» и пошла наверх переодеваться. Я была бы благодарнее, если бы знала, что она делает это для моих друзей, а не для соблюдения приличий.

Спустя несколько часов Нэш, Энджи, Кэролайн и Джоселин прибыли все вместе.

– Безопасность в количестве, – прошептала Энджи, обняв меня. Она уставилась на вход в наш дом. – Ваша прихожая больше моей спальни.

Как я и предсказывала, она хорошо смотрелась в платье в стиле фигурного катания. Волосы падали мягкими черными кудряшками на плечи. На шею она надела чокер с красным шелковым цветком. На Нэше и Джоселин были костюмы. Нэш надел красный галстук под цвет украшения Энджи. На Джоселин был бледно-голубой галстук и платок в кармане в цвет струящегося голубого платья Кэролайн.