Среди убийц. 27 лет на страже порядка в тюрьмах с самой дурной славой

Я все еще болезненно переживала перевод из Холлоуэй, но благоустройство корпуса Д позволило мне переключить внимание. Я не из тех, кто долго ноет и хандрит. Я поднимаюсь, отряхиваюсь и стараюсь получить максимум из сложившейся ситуации. Сейчас мне хотелось бы кое-что пояснить: я занималась этим вовсе не для того, чтобы получить повышение. Восхождение по карьерной лестнице меня вообще не интересовало. Меня всегда волновало только одно: качественное выполнение своих обязанностей. Не имело значения, находилась ли я там, где хотела.

Начальник тюрьмы снова поднял бровь, когда я попросила его доставить еще одну партию чистящих средств, но все же подписал заявление. Когда лестницы засверкали, я перешла к кабинетам. На каждом из четырех этажей их было по одному. Кабинет старших надзирателей находился на первом этаже и был похож на свинарник. Я организовала удобную систему хранения документов, разобрав высоченную кипу бумаг на письменном столе. Дело было не только в том, чтобы улучшить мои условия работы. Я хотела, чтобы другие тридцать надзирателей тоже были довольны. Они были очень милы и хорошо меня приняли. Довольные надзиратели – это ключ к располагающей и эффективной рабочей среде. Подобные логичные мысли пришли в голову естественным образом. Так было еще с тех пор, как я была маленькой.

Хорошо помню, как в три года я проснулась посреди ночи в сырой кровати. Я обмочилась. Меня это шокировало и напугало. Это нормальная реакция ребенка, который не понимает, что произошло, но боится расстроить родителей. Мама крепко спала, поэтому я инстинктивно взялась за решение проблемы. Я знала, где лежит чистое постельное белье, потому что часто сидела рядом с мамой, когда она его гладила и складывала. На цыпочках вышла из комнаты и подошла к шкафу в другом конце коридора. Стопка чистого белья у меня в руках была настолько высокой, что я практически ничего не видела из-за нее. Я вернулась в спальню, разделась и перестелила постель. Кровать была как новая. Честное слово, я не оставила ни уголочка незаправленным. Мне было всего три, а я уже была независимой. Представьте себе, какой сильной я стала, когда выросла.

Еще немного поторговалась с руководством и все же убедила его закупить новую мебель, чтобы надзирателям не пришлось и дальше сидеть на покосившихся стульях в перерывах от работы. На несколько дней я успокоилась, но затем начала выбивать полноценную комнату для персонала в нашем корпусе. Бедным надзирателям даже было негде поесть, и им приходилось ютиться в тесном кабинете, похожем на шкаф. Я собиралась обустроить комфортную комнату для персонала на втором этаже и закупить туда удобные стулья.

Наверное, вы даже не подумали, что в корпусе было два других старших надзирателя? Честно говоря, они просто делали то, что я им говорила. Я взяла верх, но никто, похоже, не возражал. Думаю, им понравилась напористая женщина, которая пришла и все изменила. Заключенным мой подход тоже пришелся по душе.

Я была строгой, но всегда справедливой. Заключенные оценили мое серьезное отношение, потому что это позволило им понять, какое место они занимают.

Рутина, порядок и границы имеют огромное значение для заключенных. Они всегда пытаются проверить, как много им может сойти с рук, однако им нравится понимать, что к чему. Рутина помогает им проживать каждый новый день и мириться со временем в заточении. Их и так уже лишили всего, поэтому им нравится знать, что других неприятных сюрпризов не будет.

Что самое важное, я не обращалась с заключенными так, словно они изолированы от общества. Когда я не занималась наведением порядка и не разбиралась с горой бумажной работы, предоставляя остальным дополнительную пару рук, я разговаривала с осужденными. Я могла выпить с ними кофе и выкурить сигарету на лестнице. Еще я расспрашивала их о семьях и жизни на воле, проявляя профессиональный интерес. Я никогда не задавала им вопросов о совершенных преступлениях, поскольку я даже не хотела о них знать.

Чтобы работать в тюрьме и не позволять эмоциям влиять на справедливость ваших суждений, лучше не знать, как эти парни оказались за решеткой.

Однако если они нарушали правила, я всегда их наказывала.

Как оказалось, несмотря на все мои опасения, мне было легко работать с мужчинами. К сожалению, эти чувства не всегда были взаимными. Справедливости ради стоит признать, что, когда я пришла в корпус Д, некоторые заключенные насторожились.

Один парень считал себя особенным из-за того, что застрелил трех человек. Убийства были связаны с наркотиками и бандами. Эти преступления, по всей вероятности, обеспечили ему своего рода славу среди его приятелей на воле. Он привык быть вожаком и ожидал, что в тюрьме к нему будут относиться с тем же почтением. Ха, в моем корпусе такое не прокатывало!