Среди убийц. 27 лет на страже порядка в тюрьмах с самой дурной славой

Однако встречи с адвокатами проходили иначе. Поскольку их разговоры с клиентами были конфиденциальными, надзиратели не должны были находиться «в пределах зоны слышимости». Заключенным и их адвокатам позволялось находиться в звукоизолированных кабинках внизу. За кабинками тоже наблюдали, но Кэтрин Шокросс явно рассматривала их как возможность сделать свое дело. Она недооценивала мой отдел.

Согласно записям, «адвокат» должна была снова прийти на следующий день в промежуток времени с 18:00 до 19:00. На этот раз мы были готовы и ждали ее.

Я обратилась к сотруднику, ответственному за связи с полицией, с просьбой организовать подкрепление. Джастин числился в полиции Лондона, но находился в нашей службе безопасности. В каждой тюрьме есть такой сотрудник, который выступает в роли посредника. С тех пор, как я заняла руководящую должность, постоянно боролась за улучшение этой линии связи. Некоторое время мне казалось, что это улица с односторонним движением: полиция принимала наши разведданные и ничего не давала взамен. Мы с Джастином пытались это изменить. Теперь он передавал мне информацию о заключенных, выходившую за пределы того, что мы видели в наших записях. Например, Джо Блогс отбывал наказание за убийство, но его неоднократно арестовывали по подозрению в наркоторговле. Знания о сомнительном прошлом Джо Блогса, связанном с наркотиками, позволяли нам сразу определить, за кем установить наблюдение, если в его корпусе начнет процветать торговля запрещенными веществами. Я уверена, вы понимаете, о чем я. Двусторонняя коммуникация с полицией была необходима для улучшения безопасности в Уормвуд-Скрабс.

Джастин был именно тем полицейским, с которым хотелось работать. Мы не только были на одной волне, но и имели похожее сухое чувство юмора. Он был приблизительно моего роста. Квадратного телосложения. У него были темные волосы и очаровательная широкая улыбка. Он не стал тратить время зря и сразу сообщил о Кэтрин Шокросс в полицию. Джастин попросил пару полицейских присутствовать во время ее визита и подготовиться к аресту на случай, если мы обнаружим наркотики.

Мы могли проводить обыски с раздеванием, но по закону нам было запрещено проникать в полости тела. Должна сказать, нам не очень-то и хотелось! Так что лучше всего было оставить это дело полицейским. Арест производили они, поэтому нам следовало переложить и сбор доказательств на них. Кроме того, производя обыск адвоката с раздеванием (мы не были на 100 % уверены, что она не была адвокатом), мы ступали на очень опасную территорию. Она бы тщательно следила за ошибками, допущенными в ходе процедуры, и на нас могли бы подать в суд, даже если бы мы все делали по методичке. Оно того не стоило.

Два полицейских, мужчина и женщина, прибыли в Уормвуд-Скрабс за полчаса до предполагаемого прихода Шокросс. Мы информировали их о ситуации, и они встали рядом с нами.

Джереми Нортбриджа привели из корпуса. Мы не могли допустить, чтобы он что-то заподозрил и вник в происходящее. Одного звонка его «адвокату» в последнюю минуту было достаточно, чтобы игра для нас была окончена. По вечерам проходили только официальные встречи с защитниками, поэтому не было ничего подозрительного в том, что в комнате ожидания больше никого не было.

Пока Нортбридж ждал свою наркокурьершу Шокросс, полицейские, Марк (главный надзиратель и моя правая рука), еще пара надзирателей и я заняли свои места в фойе. Именно там каждого посетителя досматривали при входе в тюрьму. Если бы мы нашли у Шокросс контрабанду, нам бы удалось привлечь ее к ответственности.

– Где она, черт возьми? – сказала я, в миллионный раз глядя на часы. Было 18:10, и я подумала, что, несмотря на наши тайные усилия, кто-то предупредил фальшивого адвоката.

– Да, ситуация складывается не очень, – ответил Марк, нахмурившись. У него между бровей появились две глубокие борозды.

– Ждем еще пять минут.

Как только я это сказала, дверь для посетителей распахнулась.

Кэтрин Шокросс выглядела совсем не так, как я ожидала. Теперь у меня не было сомнений, что она не была настоящим адвокатом. Грязная и растрепанная, в одежде, которая скорее подходила для ночного клуба, чем для зала суда: мини-юбка и дешевая мятая блузка. У нее были жирные волосы, осветленные до желтого оттенка и с пятисантиметровыми отросшими корнями. Губы она накрасила ярко-красной помадой. Ей не хватало только сетчатых чулок.

«Адвокат» вошла в помещение на высоких каблуках с грацией человека, перебравшего на вечеринке. Я также отметила, что на ней не было очевидного места, куда она могла спрятать наркотики. Ее сумка уже была в камере хранения, и это означало, что если она все же прятала наркотики, то где-то внутри своего тела. Мне не хотелось об этом думать.

Полицейские шагнули вперед, окружив ее с двух сторон.

– Что происходит? – сказала она. Ее глаза метались между полицейскими.

С нами был пес и кинолог. Пса звали Монти, и это был черный лабрадор. Он незамедлительно сел рядом с женщиной, показывая, что при ней были наркотики.