Среди волков

Гадалка умолкает и смотрит на нас обеих по очереди. Представление окончено?

– Ты родилась под знаком Рыб?

– Да. Седьмого марта, – удивленно бормочу я, размышляя о том, что это за афера.

– Спасибо, мы пошли, – Аделла, бросает десятидолларовую купюру на картонный коврик, берет меня за локоть и уводит. – Странная она, – тихо бормочет следователь, чуть отойдя от женщины с собакой.

– Башня приближается к тебе! – кричит нам вслед гадалка. – Ее не остановить. Что делается в темноте и при луне, выйдет на свет! – Она хохочет и гладит довольную собаку.

…В закусочной Аделла, сгорбившись над тарелкой, энергично жует сэндвич с копченой говядиной и ржаным хлебом, а я изящно попиваю теплый чай, размышляя о том, что моя башня давно рухнула, а я сижу в руинах, отчаянно пытаясь осмыслить, как жить в реальности, где женщина, сидящая напротив меня, думает, что мой муж убийца, хотя еще ни разу об этом не упомянула.

– Миссис Клэр. – Аделла вытирает рот салфеткой и делает глоток через соломинку. Я выпрямляюсь, ожидая начала допроса. – За кого вы поставили свечу? За родителей?

– Я была беременна, – честно отвечаю я. Глядя на собеседницу, подношу чашку к губам и делаю глоток.

Мы молчим. Аделла явно сбита с толку. Она смотрит на мой крестик, затем в глаза.

– Должно быть, вы с Робертом тяжело это пережили.

– Ребенок не от Роба. У меня был роман. Муж не в курсе.

Какой смысл скрывать? Если она копнет глубже, все равно узнает.

Похоже, я окончательно выбила ее из колеи. Она застыла, как истукан, и все пристальнее вглядывается в мое лицо.

Наконец отодвинув тарелку и откинувшись на спинку стула, следователь Круз приступает к задуманному.

– Вы знаете, как проводит время ваш муж вне дома? Что вам известно о его работе, увлечениях, других… – Она замолкает.

– Других женщинах? – довершаю за нее начатую фразу. – Все в порядке, называйте вещи своими именами. Что ж, отвечу так: меньше знаешь, крепче спишь.

Отпивая из чашки, с интересом жду, куда она поведет разговор.

– Насколько я понимаю, ваш муж придерживается той же позиции? – заключает Круз. – Так с кем у вас был роман?

– А какая разница?

– Никакой. Просто любопытно. – Она чуть зарделась, и крошечные шрамы на щеках стали заметнее.

Отодвинув пустую чашку в сторону, ставлю локти на стол и, положив подбородок на ладонь, впиваюсь в Аделлу глазами.

Она разминает шею, медленно потягивает ее из стороны в сторону и, опершись руками о стол, бросает на меня вопросительный взгляд. Через какое-то время решительность ее покидает, и она со смущенной улыбкой отводит глаза.

Вижу, что у нее забинтована рука.

– Что случилось? – коснувшись повязки, тихо спрашиваю я.

Нежно поглаживаю ее по ладони, Аделла не сводит с меня глаз и молчит. Потом начинает отвечать на ласку. В итоге мы осторожно сплетаем ладони. Ничего особенного не происходит, но мне с ней так хорошо…

– С кем вы изменили мужу?

– Разве это важно? – снова отвечаю вопросом на вопрос, продолжая поглаживать ей пальцы.

К столику подходит молоденькая официантка и кладет счет лицевой стороной вниз.

– С тебя только за сэндвич, Аделла.

Отстранившись от меня, Круз достает наличные и отдает девушке-подростку.

– Сдачу оставь себе, Джаззи, – говорит она вслед уходящей официантке, а потом возвращается к прерванному разговору: – Важно. Я беспокоюсь, что вы живете с ним в одном доме. Ваш муж – подозреваемый по делу об убийстве, и пока неизвестно, какие мотивы им движут. Это очень важно, София. Прошу, будьте осторожны!

Между нами вновь возникает невидимая стена.

Я поднимаюсь с места, хочу задержать ее еще немного, но не успеваю и рта раскрыть, как она оказывается у двери, с резким выдохом распахивает ее и уходит.

В бессильном замешательстве смотрю на опустевший стул. Кроме меня, в закусочной никого. На стене слева висит большая написанная мастихином[8] картина. По стилю напоминает работы Поля Сезанна, художника девятнадцатого века, про которого нам рассказывали в колледже.

На золоченой раме толстый слой пыли, однако полотно сохранилось в прекрасном состоянии. На нем изображена маленькая девочка в темно-синем платье, которая босиком стоит на фоне жухлой травы и протягивает глядящему на картину зрителю бриллиантовое колье. Каштановые волосы убраны с лица так же, как у меня. На небе позади героини – свинцовые тучи. Хочу рассмотреть ее лицо, но художник, словно нарочно, выполнил его грубыми мазками в нюдовых и коричневых тонах. Вокруг девочки несколько черных волков с нее ростом. Звери, навострив уши, смотрят желтыми глазами на зрителя.

Найдя определенное сходство в оттенке наших платьев, я нервно сглатываю. Один из волков, практически сливаясь с темно-серыми тучами, стоит прямо за девочкой. Только желтые глаза заметно выделяются на фоне черного меха. Среди других волков его выделяет злобный оскал…

– Хотите что-нибудь еще? Чашку чая? – спрашивает официантка, забирая пустую тарелку Аделлы.

– Нет, Джаззи. Спасибо.

Я не в силах оторвать глаз от изображения безлицей девочки среди волков. Глядя на острые клыки злобно раскрывшего пасть хищника, теряю самообладание, ноги немеют…