Среди волков

– Ну что такое? – высокомерно фыркает он, останавливаясь и неохотно поворачиваясь.

– Я твоя жена, Роберт. Твоя жена! Тебе бы понравилось, если б я не звонила и приходила домой, когда вздумается?

– Напилась?

– Не уклоняйся от ответа! Хватит обращаться со мной как с пустым местом! Я больше не потерплю! – кричу я сквозь слезы, которые бегут по щекам вопреки воле.

А потом я чувствую, как от него пахнет: сладким потом – аромат, сопровождающий любовные утехи. Затем в ноздри ударяет шлейф женских духов, и я словно срываюсь с цепи:

– Ненавижу тебя! Ненавижу! Скотина! С кем ты спутался на этот раз?!

Я беспомощно молочу его кулаками по груди; Роб терпит, затем разворачивает меня к себе спиной и обвивает руками, как смирительной рубашкой.

– Ш-ш-ш, – шикает он мне на ухо, а я продолжаю безудержно рыдать. – Прости, зая! Ну прости! Я же люблю тебя.

Объятое ненавистью сердце тает, колени подгибаются, и я падаю в его объятия.

– Почему? – вопрошаю сквозь слезы. – Чего тебе не хватает?

Свалившееся на меня потрясение давит словно каменная плита. Это выше моих сил.

– Ш-ш-ш, я люблю тебя, люблю, – повторяет Роб.

Он поворачивает меня лицом к себе и целует. Растопленная поцелуем, я не сопротивляюсь, и мы медленно оседаем на пол.

– Я больше не могу, Роб, не могу так жить, – бормочу я сквозь рыдания.

Муж сидя держит меня, как ребенка, которого несут в кровать. Вновь целует, впиваясь губами в мои.

– Любимая, ну прости! – умоляет он между настойчивыми поцелуями. – Мне нужна лишь ты.

Стягивает с меня блузку. Я поспешно встаю – он тоже. Обхватив ладонями мне лицо, насильно целует меня.

– Прекрати! – Я пытаюсь оттолкнуть его подбородок и вырваться. – Ненавижу! – До боли в ладонях хлещу мужа по щекам, так что он мотает головой из стороны в сторону.

Мое сопротивление его только раззадорило. Роб резко хватает меня, обжигая кожу крепкой хваткой, и вновь грубо целует. Я отталкиваюсь и снова даю ему пощечину.

– НЕТ!

Закинув мешающий галстук на спину, Роб подхватывает меня на руки и, перебросив через правое плечо, несет по коридору в спальню. Ворвавшись внутрь, швыряет на заправленную кровать и, рванув за лодыжку и прижав мои руки своими над головой, нависает надо мной и целует, не обращая внимания на сопротивление и всхлипы.

– Я люблю тебя, люблю. Ну, пожалуйста, зая! Я люблю тебя. – Одной рукой сжимая мне запястья над головой, другую запускает между ног. – Любимая…

Движения его пальцев погружают меня в забытье, нежно убеждая поддаться. Поцелуи скрывают стенания.

Власть Роба надо мной убийственна.

Глава 11. Луна и башня

Позднее утро. Отражаясь от белой мебели и стен, в глаза бьет солнечный свет. Протянув руку на сторону Роба, я нахожу лишь ворох простыней.

На прикроватном столике жужжит мобильный.

Потянув носочки затекших ног, я ползу через смятые покрывала к своему лежащему на тумбочке мобильному. Не вылезая из-под теплых одеял, лежа щекой на подушке, читаю сообщение от Бена:

«София, прости. Позвони мне, пожалуйста. Нужно срочно поговорить!»

Удаляю.

В голове пустота. Пролежав несколько часов без движения, все-таки иду в ванную.

На прием душа нет сил. Собираю волосы в пучок и слегка подкрашиваю лицо, не пытаясь скрыть темные круги под глазами и запавшие щеки. Достаю из шкафа любимое платье от «Валентино», которое купила много лет назад для воскресных походов в церковь. Скромное, ниже колен, темно-синее платье с длинными рукавами хорошо скрывает оставленные пальцами Роба синяки на запястьях. Вышитый розовыми, голубыми и зелеными стразами круглый отложной воротничок подчеркивает женственность.

Иду в гардеробную Роба и открываю верхний ящик комода, где среди запонок, брелоков и прочих безделушек небрежно лежат пять пачек банкнот. Не глядя на номинал, вытаскиваю из пачки одну купюру и кладу в сумочку вместе с аккуратно сложенной белой кружевной косынкой. Надеваю туфли, захожу на кухню за ключами. На часах половина третьего: как быстро летит время… Не загляни я в телефон, сомневаюсь, что угадала бы, какой сегодня день.

Подъезжаю к окруженному высокими деревьями кирпичному католическому храму с часовней, ставлю машину в отведенном для посетителей церкви месте. В зеркало заднего вида замечаю припаркованную полицейскую машину без опознавательных знаков. Я узнала ее по номерной табличке с вертикальной надписью «XMT», используемой государственными службами. Выхожу из машины, поправляю платье. Наступая на хрустящие листья, приближаюсь к высокому крыльцу костела Святой Марии. Поднявшись по бетонным ступеням, оказываюсь перед высокими резными дверями и тяну за огромную латунную ручку.

Я ходила сюда еще ребенком. Царящий внутри аромат старины напоминает мне о бабушке. Ужасно по ней скучаю. Вспоминаю, как мы с Кэссиди чинно шли – бегать мама строго-настрого запрещала – до нашей любимой скамьи. Словно в детстве, иду к любимому месту: пятая скамья спереди слева. В церкви никого нет, кроме сторожа, который меняет лампочку в закрепленном на толстой колонне светильнике.