Срединная Англия

— Да, конечно, и все-таки… из вот этого. — Она обвела рукой окрестности. — Это же все такое стереотипно английское. Я вот думаю, не кажется ли ему это все экзотикой.

— Уверен, ему это страшно нравится.

Мистер Ху Давэй прибыл в Великобританию на несколько дней, чтобы укрепить деловые отношения с Эндрю Бишопом, отцом Саймона. Эндрю посвятил свою трудовую жизнь молочному скотоводству и как раз переоснащал то, что исходно было маленькой семейной фермой, в расширяющееся международное сельхозпредприятие. Мистеру Бишопу уже было хорошо за шестьдесят, но никакого желания уйти на покой и никакого недостатка в идеях он не выказывал: только что обнаружил выгодный новый рынок экспорта в Китае, где британское молоко имело крепкую репутацию, а ультрапастеризованное молоко пользовалось особенно высоким спросом. На прекрасной ферме Бишопов XVIII века постройки мистер Ху гостил с четверга и получил полное удовольствие от визитов в доильные сараи и на фабрику переработки, провел вечер субботы в Стратфорде-на-Эйвоне с миссис Бишоп, увенчавшийся посещением «Кориолана» в КШК, а в это утро воспользовался возможностью продемонстрировать свои умения в гольфе — умения впечатляющие. (Игру он завершил с форой в три очка.) Мистер Ху играл в паре с Эндрю против Иэна и миссис Бишоп — Саймон все выходные работал, — и после четырех лунок они уже опережали на два очка.

— Давайте же, Мэри, — приговаривал Иэн, стоя рядом со своей партнершей, пока она примеривалась к очередному удару. — Мы справимся. Отыграемся.

Мяч Мэри лежал посередине фервея, но до лужайки не долетел почти пятьдесят ярдов. Если на этот раз закинет мяч так, чтобы его потом можно было загнать в лунку, ей все равно удастся закончить в регламенте. Но она сильно зарезала мяч: длина полета была рассчитана хорошо, но мяч унесло за край лужайки.

— Досада, — проговорила она.

— Не беда, — сказал Иэн. — Не все потеряно.

Вопреки этому утешению, Мэри, шагая дальше, качала головой, укоряя себя за такой перекос. А затем:

— Я так поняла, вы были в Амстердаме, — обратилась она к Софи, когда они приблизились к лужайке. — Милый город, правда? Я туда ездила с Женским институтом, один раз, много лет назад. Хорошо вам там было? Так важно время от времени делать передышку, верно?

— Ну, — сказала Софи, — получилась не очень-то передышка. Хотя я…

— Мы с Эндрю постановили раз в пару месяцев ездить куда-нибудь, — говорила Мэри — явно не самый лучший на свете слушатель. — Всего за один этот год мы были… дайте вспомнить… Будапешт… Севилья, божественно… Бари, необычайные морепродукты… Таллин…

— А, да, — сказала Софи, — мы были в Таллине. Очень коротко. Останавливались там с Иэном, среди прочих мест, когда…

— И всё прямыми рейсами из Бирмингема, — продолжала Мэри. — Удивительно, да? За последние несколько лет он стал настоящим международным узлом. Мы посетили такие уголки Европы, куда иначе бы ни за что не попали.

— Замечательно, — сказала Софи, не придумав ничего лучше.

— Кому вообще надо теперь ехать в Хитроу или Гэтвик в наше время? У нас тут вся Европа под рукой.

* * *

Разговор с мистером Ху состоялся у Софи только к седьмой лунке. Мяч у него оказался примерно в тридцати ярдах от лужайки, мистер Ху достал айрон номер восемь и выбрал рискованный удар — прямо через обширный бункер, но проскочил его, не перемахнув через лужайку, и мяч приземлился в приятной близости от лунки.

— Я не знаток, — сказала Софи, — но, по-моему, вам эта игра неплохо дается.

— Дома, — проговорил он, — я играю два-три раза в неделю. Но тут по-другому. Тут особенно.

— В каком смысле?

— В гольф нужно играть здесь, — объяснил он, обводя жестом округу. — В Англии. В «зеленой Англии родной»[97]. — Они двинулись дальше. — Вы преподаете в университете, верно? Об Уильяме Блейке знаете?

— Немного. Скорее как о художнике, чем как о писателе, честно говоря.

— Это стихотворение, «Иерусалим», оно очень красивое. Но я в нем разобраться не могу.

— Почему?

— «Возникнул Иерусалим». Там так говорится, я не ошибаюсь? Но такого слова нет — «возникнул». Это неправильное слово.

— Неправильное. Зато «возникнул» в строку хорошо ложится.

Мистер Ху обдумал этот довод и восхищенно улыбнулся.

— Видите, вот это я и люблю в англичанах. Все думают, что вы очень надежный консервативный народ. Но вы вечно нарушаете правила. Если это позволяет добыть то, что вам нужно, вы с радостью нарушаете правила. — Он радостно рассмеялся. — Даже Уильям Блейк!

* * *

С Эндрю Бишопом Софи разговорилась только к десятой лунке.

— Боюсь, вам должно быть довольно скучно вот так проводить воскресное утро, — сказал он. Он опять потерял свой мяч в траве, и она помогала ему в поисках.

— Вовсе нет, — возразила она. — Я уже узнала уйму всего.

— Правда? Например?

— Я узнала, что означает «пар». Поняла разницу между веджи и драйвом. Разобралась, что бёрди на один удар меньше, чем пар, игл — на два, а альбатрос — на три, но это все мало кому удается.

— Очень хорошо. Хотя я не понимаю, насколько полезны эти сведения в вашей работе.

— Не угадаешь. Все в научном хозяйстве пригодится.