Средневековая андалусская проза

Он увидел также, что если будет пользоваться тем, что необходимо для этого, безотчетно, как придется, то может случиться иногда, что он впадет в расточительность и возьмет больше, чем достаточно, направив свои усилия против самого себя, сам того не замечая. Он понял, что благоразумие требует наметить самому себе границы, которые не следует переходить, и меру, которую нельзя превышать. Границу эту, по его мнению, надо было наметить относительно категории его пищи, то есть какова она, количество ее и промежутки времени, через которые нужно обращаться к ней.

Сначала он подверг рассмотрению все виды потребляемой им пищи и увидел, что она трех родов: во-первых, растения, еще не развившиеся и не достигшие полного расцвета, — каковы зеленые овощи, пригодные для еды. Во-вторых, плоды растений, сформировавшихся, достигших предела развития и выпустивших семя для произрастания из него другого растения такого же вида, — таковы разного рода свежие или сухие фрукты. В-третьих, разного рода съедобные земные и морские животные. Он твердо знал, что все эти виды пищи — творения этого Существа, необходимо сущего, в близости к которому он ясно видел свое счастье и походить на которое он стремился. Нет сомнения, что употребление их в пищу лишало их совершенствования и ставило им препятствия в достижении высшей преследуемой ими цели. А это являлось противодействием творению Создателя, противоречащим его стремлению к близости и уподоблению с ним.

Он видел, что было бы хорошо, если бы это было возможно, совершенно отказаться от какой бы то ни было пищи. Однако это было невозможно, ибо такое воздержание привело бы к гибели тела и было бы противодействием самому Создателю, то есть еще большим, чем первое, так как сам он был выше этих второстепенных вещей, от гибели коих зависело сохранение его.

Он предпочел меньшее из двух зол и уступил более легкому из двух противодействий. Он рассудил брать из этих видов пищи, при отсутствии нужного ему, то, что легче достать в количестве, которое определится в дальнейшем. Если же все они пред ним налицо, тогда ему следует выказать тщательную осмотрительность и выбрать из них то, во взятии чего не было бы большого противодействия творению Создателя.

Можно взять, например, мякоть таких плодов, которые совершенно созрели и зерна которых приобрели способность к произведению себе подобных, при условии бережного обращения с этими семенами, чтобы не съесть их, не уничтожить и не бросить в место, непригодное для произрастания, вроде места каменистого, солончакового и так далее. А если ему затруднительно найти такие плоды со съедобной мякотью, каковы яблоки, груши, сливы и другое, то пусть берет либо плоды, у которых съедобны только сами семена, например, орехи, каштаны, либо овощи, не поспевшие еще совершенно. И в обоих случаях пусть он выбирает наиболее многочисленные и плодовитые, дабы не искоренить их и не погубить их семена. Если же и этого он не найдет, тогда может взять животных или их яйца, соблюдая при этом такое условие, чтобы брать животных, находящихся в большом количестве, дабы не уничтожить совершенно какой-нибудь их вид. Вот как рассуждал он относительно выбора рода пищи.

Что же касается количества, то он решил, что оно должно быть достаточным для утоления остроты голода, но не более того. Относительно промежутков времени между приемами пищи он нашел целесообразным следующее: приняв нужное ему количество пищи, он должен сдерживаться и не обращаться к другой пище, пока не появится у него слабость, мешающая ему совершать некоторые действия, которые ему необходимы для выполнения второго уподобления, о котором дальше будет сказано.

Что касается до защиты его извне, необходимой для сохранения его животного духа, то это не представляло больших затруднений, так как он был одет в кожи, а обиталище его было предохранено от всяких нападений извне. Этого ему было достаточно, и он не находил нужным заниматься им. В употреблении же пищи он счел для себя обязательными те вышеупомянутые законы, которые он сам начертал для себя.

Затем он занялся вторым действием, именно — уподоблением телам небесным, подражанием им и заимствованием их свойств.

Свойства их распределились у него в трех видах. Первый вид составили их свойства по отношению к лежащему под ними миру Бытия и Уничтожения, именно — та теплота, которую они придавали миру непосредственно, и тот холод, который они сообщали ему косвенно, — свет, разрежение и сгущение и все остальное, что они производили в нем, благодаря чему предметы мира сего стали способными к восприятию излучений духовных форм от Создателя, необходимо сущего.

Второй вид образовали свойства, принадлежавшие самой их сущности, как, например, прозрачность, блеск, чистота, свободная от какой-нибудь мути и нечистоты, и кругообразное движение одних вокруг собственного центра и других — вокруг центра других тел.