Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатические отношения в конце XIV – середине ХV в.

В Нижнем Новгороде при великом князе Константине Васильевиче (ум. в 1355 г.) — сопернике московских князей в деле объединения Руси — в 1350–1352 гг. строится новый белокаменный Спасо-Преображенский собор, расписанный выдающимся художником XIV в. Феофаном Греком. Возрастание значения Нижнего Новгорода как столицы княжества подтолкнуло нижегородских князей к активизации строительства с целью лучшей защиты города. В 1368 г. при князе Борисе Константиновиче (1340–1394) приступили к отсыпке валов у Нижегородского кремля и постройке на них каменных стен. В 1374 г. князь Дмитрий Константинович возобновил сооружение каменного кремля: по его приказу мастера возвели башню над его главными воротами. Поскольку от этого периода строительства не сохранилось никаких материальных остатков, остается неизвестным, была ли построена вся линия стен и сколько было каменных башен. Развернувшаяся во второй четверти XV в. феодальная война хотя и ускорила процесс централизации Русского государства, однако задержала развитие Северо-Восточной Руси, в том числе Нижнего Новгорода, Ростова Великого и др. В это смутное время в Нижнем Новгороде и окружающем его крае не велось монументальное каменное (церковное или храмовое) строительство, только в 1445 г. был возведен одноглавый Троицкий собор в Городце, в настоящее время не существующий.

Одной из причин обостренного внимания к Византии, ее истории и культуре, а также к духовной традиции православного Востока стал процесс нормализации жизни в княжествах северо-востока Руси начала XIV — середины XV столетия. Особенно важны для понимания политики удельных князей по отношению к Константинополю и Константинопольскому патриархату в контексте нашей темы связи Твери и Византии.

О своего рода «повседневности» соприкосновения тверичей с греческим и восточно-православным миром утверждать было бы ошибочно. Но очевидно главное: и до рассматриваемого нами периода Тверь имела тесные связи с Византией. Уже в текстах патриарших грамот начала XIV столетия обнаруживается явная заинтересованность Константинопольской кафедры и империи в контактах с Тверью — одним из ведущих княжеств Северо-Восточной Руси. В них патриарх признает божественное происхождение власти великого князя Тверского Михаила, что для последнего было особенно важно в период наметившегося обострения отношений с Москвой[311]. Под 1318 и 1323 гг. «Повесть о Михаиле Ярославиче Тверском» и летопись упоминают об Иоанне Цареградце, Федоре Иерусалимлянине[312]. Фома Сирианин и грек, во всяком случае, гречески образованный иеромонах Нил известны из приписки к греческому списку Иерусалимского устава 1316/1317 (Vat. Gr. 784)[313]. Все они занимали видное положение. Иоанн был духовником Михаила Ярославина и настоятелем тверского монастыря Феодора Тирона и Феодора Стратилата. Федор — вероятный ктитор того же монастыря.

В Ватиканской библиотеке хранится греческий устав, который писал Фома Сирианин в пределах Руси в городе, называемом Тверь, в монастыре Св. великомученника Феодора Тирона и Феодора Стратилата, выше уже упомянутом нами. Комментируя этот факт, Н. Н. Воронин отметил, что Фома мог приехать вместе с Иваном Царегородцем и что «перед нами вырисовывается облик весьма любопытного культурного центра в Твери, объединившего выходцев из Константинополя и православного Востока»[314].

О пристальном интересе к переводным и греческим сочинениям в Твери свидетельствуют и литературно-публицистические произведения тверских книжников: «Поучение епископа Андрея», «Написание Апкиндипа», «Повесть о Михаиле Тверском игумена Отроча монастыря Александра», состав статей Мерила Праведного и сам факт создания лицевого списка Хроники Георгия Амартола. Наиболее часто объектом для сопоставлений в указанных произведениях служит византийский и ветхозаветный мир. Например, в повести о Михаиле Тверском имеет место сравнение тверского князя с византийским императором Михаилом III.

Церковно-монастырские контакты с Византией могли способствовать и раннему проникновению в Тверь происихастских настроений. Известно, что константинопольский патриарх Филофей Коккин, заметная фигура в истории исихазма, внимательно относился к положению дел на Руси. В первый период своего патриаршества (1354 г.) святитель Филофей совершает важнейший для русской истории акт: после тщательного рассмотрения он утверждает на митрополичьей кафедре «всея Руси» прибывшего из Москвы Алексия Бяконта, а также официально утверждает перенос кафедры из Киева во Владимир-на-Клязьме, чем помогает Москве в борьбе с Литвой. Княжеские власти Твери и местная кафедра активно используют в антимосковской борьбе вопросы церковной организации. Конкретной задачей этой борьбы становится устройство особой митрополии совместно с Литвой[315].