Средневековые города и возрождение торговли

Почти всегда в городе можно найти еженедельный рынок, туда окрестные крестьяне приносили свои продукты. Иногда бывали здесь ежегодные ярмарки. В воротах со всякого, кто приходил или уходил, собирали рыночные пошлины. За стенами находился монетный двор. Здесь также можно было встретить известное число держаний, занятых вассалами эпископа, его адвокатом или его кастелланом. Ко всему этому надо, наконец, добавить житницы и амбары, где хранилось зерно, получаемое с монастырских доменов в известные периоды от крестьян держателей. В большие годовые праздники жители диоцеза приносили в город много оживления непрерывным шумом и движением, продолжавшимся несколько дней.^[50]

Весь этот маленький мирок принимал епископа как духовного и светского главу. Религиозный и светский авторитет объединялись или, лучше сказать, смешивались в его лице. С помощью совета, составленного из священников и каноников, он управлял городом и диоцезом в согласии с правилами христианской морали. Его церковная кафедра, управляемая через архидиакона, расширила особенно сферу своего действия благодаря бессилию или скорее благосклонности государства. Не только все клирики были подчинены этой власти во всех отношениях, но ее компетенция простиралась также и на некоторое число дел, касающихся светского общества — браки, завещания, гражданские дела. Область светского суда, который возглавлялся или кастелланом или адвокатом, расширялась подобным же образом. После правления Людовика Благочестивого, его юрисдикция расширилась благодаря постепенным нарушениям, которые находят себе объяснение и оправдание во все возрастающем хаосе государственного управления. Этот хаос был вызван не только иммунитетными грамотами.

Совершенно очевидно, что внутри городской черты каждый попадал под юрисдикцию епископа, и она заменяла фактически юрисдикцию, которой владел граф в теории над всеми свободными.^[51] К тому же епископ использовал слабо очерченную полицейскую власть, в силу которой он наблюдал за рынками, регулировал сбор пошлин, имел заботу о мостах и валах. Одним словом, тут не было ни одной области администрации города, куда бы епископ, в силу ли закона или прерогативы, не вмешивался, как страж порядка, мира и общего блага. Теократическая форма правительства совершенно заменила муниципальный режим античности. Население управлялось епископом и не претендовало более на свою долю власти в этом правительстве. Иногда бывало, что смута вторгалась в город. Епископов осаждали в их дворцах, и они были вынуждены бежать. Но было бы преувеличением находить в этих событиях последние следы муниципального духа. Они скорее объясняются интригами или личным соперничеством.

Было бы совершенно ложно считать эти события за преддверие коммунальной революции XI и XII века. Более того, они бывали очень редко. Все указывает, что епископская администрация была в общем благодетельна и популярна.

Эта администрация, как выше было указано, не совпадала с городской чертой; она простиралась на всю епископию. Город был ее центром, а диоцез был ее областью. Городское население не пользовалось особо привилегированным положением. Режим, под которым оно жило, было режимом общего права. Рыцари, сервы и свободные, которых он захватывал, отличались от своих собратьев за чертой города только тем, что были сгруппированы в одном месте. Каких-либо особых законов и автономии, которой пользовалась буржуазия средних веков, здесь не было видно. Слово civis, которым современные тексты обозначали жителей городов, было простым топографическим обозначением, но оно не имело юридической значимости.^[52]

Эти города были крепостями так же, как и епископскими резиденциями. В конце римской империи они опоясывались стенами, как защитой против варваров. Эти стены существовали почти повсюду, и епископы старались поддержать их или реставрировать с тем большей охотой, что набеги сарацинов и норманов давали убедительное доказательство, в течение IX века, нужды в защите. Старые римские укрепления продолжали защищать города от новых опасностей.

Их форма осталась при Карле Великом та же, что была при Константине. Как общее правило, город имел форму правильного четырехугольника, окруженного валами, с башнями на углах, и сообщающегося с внешним миром через ворота, обычно числом четыре. Пространство, таким образом замкнутое, было очень ограничено и в длину по бокам редко превышало от 4 до 5 сот ярдов.^[53] Кроме того, оно далеко не все было застроено; между домами можно было найти возделанные поля и сады. Предместья (Suburbium), которые в Meровингскую эпоху простирались за валы, исчезли.^[54] Благодаря своей защите города смогли почти повсюду победоносно противодействовать нападениям с севера и с юга. Достаточно здесь упомянуть о знаменитой осаде Парижа норманами в 885 году.