Средневековый детектив

– Ударив Рагнвальда ножом, Горясер выхватил у него суму, в которой лежали грамоты, деньги, и еще что-то. Две грамоты, очевидно специально положенные сверху Рагнвальдом – чтобы их было легче вытащить и отдать – выпали при выхватывании, но Горясер, увлеченный убиением сводного брата, этого не заметил. Эти две грамоты подобрал я.

– Ты?

– Когда осматривал место убийства. Веретен в грамотах не было, иначе Горясер услышал бы звук падения. Их закатило ветром за край заброшенного колодца.

Любава засипела неодобрительно.

– Если бы я знал, – ответил он на ее сипение, – что они нужны именно Горясеру, я бы нашел способ их ему передать. И, наверное, нам обоим было бы легче все эти дни. Горясер решил, что Рагнвальд передал грамоты тебе в первый свой приход в твой дом. И отдал приказ взять тебя под стражу. Схватить. Не только он, конечно. Те двое, что тебя вели тогда … очевидно, люди Эржбеты. В тоже время, похоже что заселение дома варангами не имеет отношения к грамотам – это просто кто-то очень хотел как можно больше унизить Детина. У него много врагов в городе.

Любава опять засипела.

– Все по порядку, – сказал ей Хелье. – Грамоты я отдал на хранение, не скажу кому.

– А что там написано, в этих грамотах? – спросил Гостемил.

– Одна грамота была – карта местности. Судя по тому, что мне рассказали, там должно храниться какое-то сокровище Содружества Неустрашимых. Какое-то, леший его знает, золото, или камни драгоценные, или … как же … как по-славянски така?

– Слиток, – подсказал Гостемил.

– Вот. Слитки. Все это, согласно карте, зарыто в Игоревом Сторце, на пограничье с Ладогой.

– Глупости, – сказал Гостемил. – Байки бабки Лусинды.

– Сокровище? – переспросил Дир.

– Ну, ну? – Белянке не терпелось узнать, что дальше.

Служанка попыталась высказаться, но Годрик строго на нее посмотрел.

– Я, честно говоря, – заметил Хелье, – тоже не очень верю в это сокровище. Я таких карт видел десятки. Кладоискатели копают и копают, рассчитывая получить большую награду при малых заслугах. Но Горясер, очевидно, очень верит в этот клад, и не он один. Поэтому он сейчас в Игоревом Сторце, а это день пути, если очень быстро ехать. Вторая грамота намного интереснее, поскольку подписана и заверена тиуном, и дело там настоящее. Горясер ее бросил в доме, уверенный, что она сгорит вместе с домом. Она не сгорела. Я ее заметил в последний момент. Лежала себе на полу.

Он наклонился, вынул из сапога грамоту и развернул ее.

– Какая-то часть владений Рагнвальда отписана в свадебном договоре его жене – это то, что мне удалось выяснить. Кто такая его жена – понятия не имею. Я удивился, когда узнал, что он женат. Остальное должно было отойти к старшему в роду. О том, что Горясер – сводный брат Рагнвальда, и, по смерти Рагнвальда – старший в роду, мало кто знает. Я узнал недавно. Если бы у Рагнвальда не было завещания, Ладога, например, отошла бы прежнему владельцу. То бишь, дуре безмозглой Ингегерд. Завещания нет.

– Нет? – спросила с восхищенным интересом Белянка.

– Нет. Но есть дарственная. Рагнвальд решил, перед тем, как быть убитым, просто подарить все, что принадлежит ему лично.

– Кому? – спросила Белянка, широко открывая глаза. – Жене?

– Нет. Любаве.

Все посмотрели на Любаву, осознавая сказанное.

– Вот грамота эта – именно и есть дарственная Рагнвальда, – сказал Хелье, передавая грамоту Любаве, и все проводили глазами грамоту, смотрели, как Любава берет ее из рук Хелье, распрямляет, хмурит брови, пытаясь сосредоточиться. – Понятно почему Горясеру, знавшему о ней, она, грамота, не нравилась. Она лишает его прав – в частности, на Ладогу и Игорев Сторец, где бы он мог спокойно искать свой клад. Он все равно его ищет – но спокойствия не обрел. – Помолчав, Хелье добавил мрачно: – Пока что.

Все почему-то опустили глаза долу, и даже Любава, недоверчиво рассматривающая грамоту, вдруг положила ее на стол и тоже посмотрела куда-то в сторону.

– Так стало быть, – сообразила Белянка, а она сообразительная была, – Любава теперь – богатая землевладелица?

– Не сказал бы, что очень богатая, – заметил Гостемил. – Ладога все-таки не Псков и не Киев. Но не думаю, что она когда-либо еще будет в чем-нибудь насущном нуждаться.

– Это если она в Ладогу поедет, – предположила Белянка.

– Зачем? – удивился Хелье. – Ладожские землевладельцы предпочитают жить в более цивилизованных местах.

– Но ведь нужно же … дань собирать? – неуверенно сказала Белянка, не очень сведущая в таких делах.

– Не сама же Любава будет этим заниматься, – возразил Хелье.

– А кто же?

– Как обычно. Тиун за некоторую мзду копирует дарственную, ставит подпись. После этого нанимается дюжина ратников. Они едут в Ладогу, размахивая дарственной, и собирают дань. Возвращаются и отдают хозяйке, забрав себе треть.