Средневековый детектив

Детин проглотил кусок и закашлялся. Она подождала, пока он перестанет кашлять.

– Позволь тебе сказать, что положение твое очень худо. Очень, очень худо. Тебя будут судить. И не где-нибудь, а прямо на вече, возле колокола, по всем правилам.

Детин кивнул, представил себе этот суд, и похолодел.

– Я ни в чем не виноват, – сказал он просительно.

– Так не бывает. В чем-то наверняка виноват. Но, возможно, не в том, в чем тебя обвиняют. Если хочешь сохранить себе жизнь и свободу – следи не столько за тем, что ты говоришь – это не сложно – но как ты это говоришь. Это первое. А второе – я могу тебе помочь. Есть такая стародавняя традиция, когда ответчик, если ему позволяют средства, нанимает себе советника, умеющего мыслить здраво в любой момент.

– Да, – сказал Детин. – В Константинополе этих советников целая гильдия. Но у нас не принято.

– Это не важно. Запрета иметь такого советника в Новгороде нет. Ну так вот, Детин. Меня наняли, чтобы я тебе помогла.

– Кто тебя нанял? Жена моя?

Женщина хмыкнула.

– Твоя жена клялась давеча помощнику тиуна, что в ночь убийства ты вернулся домой весь в крови, с ножом в руке, и сказал несколько раз, «Я убил Рагнвальда».

Раденец вывалился у Детина из руки.

– Ети твою … – сказал он пораженно.

– Очевидно, она очень рассчитывает на получение старшим сыном твоего имения.

– Так и сказала? «Я убил Рагнвальда»? … Да … Никому нельзя верить. Сыном … Да, они хорошо спелись. Сын всегда берет ее сторону. Какие нынче дети … добродетельные…

– Не серчай на него.

– Да позволь, как же…

– Нет времени.

Детин потянулся было снова за раденецем, но вздрогнул судорожно и убрал руку.

– А когда суд? – спросил он.

– Неизвестно еще. Но скоро.

– Скоро … Так кто же тебя нанял?

– Не будем гадать. Это не важно. Итак, тебя обвиняют в убийстве Рагнвальда. Убийство произошло на Улице Толстых Прях, третьего дня, ближе к полуночи. Прямых видоков нет, есть косвенные. Многие в городе заинтересованы в том, чтобы твоя вина была доказана.

– И что тогда?

– Казнь при всем народе. А уж сварят тебя в кипятке или еще чего – не знаю.

Помолчав, Детин сказал, —

– Так оно и будет.

– Почему же?

– Те, кто хочет доказать мою вину, могут купить любых видоков. И эти видоки очень убедительно подтвердят все, что угодно. Включая несомненную достоверность баек бабки Лусинды.

– Это не так.

– Так.

– Нет, не так. У тебя много врагов, но есть и друзья. А также есть люди, заинтересованные в том, чтобы тебя оправдали.

– Это кто же?

– Купцы, связанные с тобой соглашениями. Некоторые ратники, по разным причинам. Возможно даже некоторые из властителей. И враги твои знают, что видоков купить твоя сторона тоже может. Да и ненадежны покупные видоки. Всегда они все путают, на лжи их поймать легко. А суд будет открытый. И присутствовать на нем будет весь город.

– Почему?

– В городе три тысячи варангов. Люди военные в свободное от непосредственных занятий время имеют склонность к легкомыслию, а легкомыслие нынче дорого стоит. А поскольку платить им перестали, они решили, что возьмут свое сами – едой и товаром. Новгородцы в связи с этим стали проявлять к ним враждебность. Есть две силы в городе – одна хочет поссорить варангов с новгородцами окончательно, другая помирить. Обе силы решили, что им представился удобный случай. Осудит тебя новгородская власть – варангам будет приятно, а новгородцы ворчать не будут – не любят они тебя. А оправдают – варанги обидятся и драки между ними и новгородцами не миновать. Впрочем, это я упрощаю.

– Но ведь несправедливо это, – сказал Детин. – Я с варангами в хороших отношениях. А с чего ты взяла, что новгородцы меня не любят?

– Не любят.

– Откуда ты знаешь?

– Большинство новгородцев люди бедные, – сказала Дике.

– Нну… – Детин подумал, куда это она клонит. – Не такие уж бедные.

– Но ведь беднее тебя?

– Да.

– Чему ж удивляться?

Детин судорожно вздохнул.

– А те, кто хочет … чтобы меня казнили, и чтобы варанги с бедными новгородцами помирились … Они кто?

– Это мы попробуем выяснить.

– Может, Житник?

– Может быть.

– Тогда дело худо. Если Житник себе чего-то в голову вбил, тогда все.

– Нет, не все. Суд должен быть открытый.

– Ну и что?

– Без некой, возможно высокой, степени честности не обойтись. Поэтому нам с тобой нужно придумать … вернее, мне нужно придумать, что ты должен говорить на суде.

– А на что это повлияет?

– На многое. История эта с убийством – она странная очень.

– Странная?