Средневековый детектив

В Киеве Болеслав и поляки, помогают Святополку удерживать власть. Это, пожалуй, похуже, чем у нас варанги. Варангам с новгородцами делить особенно нечего, а вот Полония и Русь издревле друг друга ненавидят. И, наверное, правы поляки – противный народ эти ковши! И все же. Болеслав – враг Хайнриха. Что если поссорить Болеслава и Святополка? И заключить со Святополком союз? Именно со Святополком? Как говорил один известный римский свердомахатель – разделяй и властвуй.

Союз со Святополком был бы сейчас очень кстати. Сделал бы такой союз ненужными все эти сложные политические ходы, суды, варангов, и все прочее. Святополк – всеми признанный правитель Киева. Войско киевлян, пришедшее в Новгород поддержать меня, посадника Константина, как бы ни было мало – делает моим союзником Базиля. Что с того, что мне больше нравится Рим? Различия между Римом и Константинополем – никакие, похожи на незначительную банальную ссору мужа и жены. Они, Рим и Константинополь, ни разу друг с другом не воевали и воевать не будут. Они преследуют каждый свои интересы, но стоит Неустрашимым действительно заикнуться о перуново-одиновой империи Севера, как Базиль и Хайнрих тут же объединяться, под их знамена встанут и Гнезно и Киев, и в считанные месяцы от северной империи останется лишь зола, тут и там отмеченная редким ковылем. Так что надо обязательно договориться со Святополком. Он боится Ярослава – по глупости, конечно, но это хорошо. Надо это использовать. Он тщеславен – это тоже надо использовать. Он не сын Владимира – во всяком случае, так говорят – и это тоже надо использовать. После меня Святополк – любимый сын Рагнхильд. Это сложно использовать, но надо постараться. Он любил покойную жену и думает, что ее убили Неустрашимые – нужно сказать ему, что убили ее с ведома и благословения Ярослава.

Завтракать Житнику не хотелось. Он только выпил стакан воды. Привычный вид княжеских палат напротив за окном вызвал в нем прилив нетерпения и неприязни. Живу в какой-то халупе, подумал он, из халупы правлю Новгородом, и от этого весь город чем-то стал напоминать халупу.

– Горясер! – позвал он.

Горясер, расторопный, совершенно не сонный несмотря на ранний час, тут же вошел в комнату. Халупа, еще раз с раздражением подумал Житник.

– Приходил кто за Детиным вчера? Я хотел подождать, но уснул.

– Да, болярин.

– И что же?

– Отвели Детина кой-куда, помыли, подкормили, а потом был разговор. После разговора Детина опять опустили в яму.

– А тот, что с ним говорил? Да ну же!

– Как ты и велел, шли за ним на расстоянии, а в нужный момент приблизились.

– И что же?

– Их было двое. Пропуск на двоих был выписан.

– Да, я знаю. И что же?

– Ничего.

– То есть как?

– Как ты велел, стали их слегка теснить к двери, чтобы поговорить с ними без свидетелей. То есть, это так ратники подумали, что они будут теснить. На самом деле получилось все наоборот. Не тот, что говорил с Детиным, но второй, спутник его, стал теснить ратников. И они испугались, что он с ними поговорит без свидетелей, и ушли.

– Он что, этот второй – страшен так?

– Могуч. Ничего не скажешь. Один ратник замешкался, когда его теснили, вовремя не отступил на шаг, так опомнился только, уже вися пузом на ветке дуба. Знаешь, дуб такой там, недалеко от бани.

– И что же было дальше?

– Оба ушли себе. Сказал тот, который теснил, что вернутся сегодня вечером, и чтобы ни-ни.

– Так и сказал?

– Так и сказал. Ни-ни.

– Ну и леший с ними. Хотелось бы поговорить, конечно. Ну, улучу момент. Сам туда приду. Пусть он меня самого попробует потеснить. Как продвигается дело с остатками Косой Сотни?

– Восемь человек удалось приручить. Живут в разных местах, но все здесь, в округе.

– Только восемь? Сколько всего человек было в Сотне?

– Сто сорок, или около того.

– Скольких схватили и казнили?

– Человек пятьдесят.

– А отпустили не казня?

– Человек двадцать.

– Восемьдесят человек – как в воду?

– Похоже на то.

– И в Киеве их нет?

– Нет. В Киеве их всех знают в лицо.

– Может, они к Свистуну примкнули?

– Вряд ли.

– Подались к Базилю? Нанялись к Хайнриху?

– Базиль бы их не принял по союзным соображениям. А Хайнрих далеко слишком.

– Где же они?

– Не знаю.

Житник почесал в затылке.

– Кто это там на крыльце сидит? Верзила? А, Горясер?

– Дожидается, когда ты проснешься. Говорит, поручение у него к тебе есть.

– Это не тот, что вчера теснил?…

– Нет. Тот чуток меньше ростом, судя по откликам, и постарше.

– Что за поручение?

– Не знаю, Житник. Я пытался выспрашивать, но он молчит. По-моему, туповат он.

Житник еще раз выглянул в окно.

– Эй, парень! – сказал он. – Заходи!

– Мне выйти? – спросил Горясер.

– Да, пожалуй. Вот что, проведи его туда, – Житник кивнул, указывая направление.

– В опочивальню?

– Да какая опочивальня! … Халупа. Проводи не сразу, пусть сперва здесь подождет. Поскучает пусть.

Житник прошел в опочивальню. Уличная девка фальшиво-приветливо посмотрела на него. Очевидно, она хотела есть и ждала, что после исполнения обязанностей ее накормят. Житник прошел к сундуку, открыл крышку, достал две золотые монеты, и кинул ей на ложе.

– Все, одевайся и иди.