Средневековый детектив

– Скажи, сколько тебе платят, и я буду платить вдвое больше.

Дир рассмеялся.

– Вот и видно, – сказал он, – что душа у тебя холопья.

Житник снова побледнел от злости. Неподкупен, неподкупен … Выпороть бы его при народе, по неподкупному арселю всыпать розог пятьдесят…

– И вот еще что … – начал было Дир.

– Заткнись, – сказал Житник.

Быстро написав ответ, он свернул его в трубку, обвязал шелковой лентой, и протянул, не вставая, Диру.

Дир неохотно поднялся, подошел, взял.

– Доставишь чем скорее, тем лучше. Никто не должен видеть эту грамоту, кроме Святополка. Никто. Понимаешь?

Дир презрительно улыбнулся и сунул грамоту небрежно в походную суму.

– Э, – возразил Житник.

– Все будет в лучшем виде, – сказал Дир. – Не переживай. – Оглядев помещение, он покривился. – Ну и сарай. Никогда я не славился своей любовью к астерам дурным. Но сочувствую им. Ты ведь ими, астерами, нынче управляешь. Собственные хоромы не можешь привести в приличный вид, управитель.

Пожав плечом, он открыл дверь и на этот раз задел головой притолоку.

– Мать ети! – сердито пробасил он. – И двери надо повыше делать, писец ответов.

Горясер, подслушивавший под дверью, нечаянно попался Диру на пути, и Дир толкнул его открытой ладонью в лицо, чтоб не мешался под ногами. Горясер упал на спину. Грохнула входная дверь, протопали сапожищи по крыльцу.

– Это как же! – возмущенно крикнул Горясер, вскакивая на ноги и обращаясь к Житнику. – Это что же такое! Это наглость!

Житник встал, прошел к двери, и, чуть пригибаясь, взглянул вверх. Действительно, для рослых мужчин, таких, как он и посол Святополка, низковато будет. Каждый раз нужно пригибаться.

– Это просто несусветность какая-то! – возмущался Горясер. – Надо его схватить.

Житник задумчиво посмотрел на Горясера.

– Откуда у Добронеги деньги? – спросил он.

– А?

– Я спрашиваю, откуда у Марьюшки деньги?

– От Неустрашимых.

– Они при ней что, казначеями назначены? Нет, тут что-то другое. Три года ты при ней состоял, а не знаешь.

Не все, что знамо, следует докладывать, подумал Горясер, придавая лицу своему удрученный вид. Знания бесплатно не приобретаются и не распределяются среди населения, разве что в церкви.

Глава двадцатая. Дир не понял, но с планом Хелье согласен

В тот ранний час в городе было пустынно. Чирикали птицы, прозрачный воздух сонно передвигался туда-сюда по улицам, так медленно, что даже заядлый педант не мог бы, положа руку на сердце, назвать эти перемещения ветром. Грабители и ночные непотребные девки разошлись спать, торговцы, ремесленники и дельцы еще не вышли на улицы, и только в пяти церквах самые убежденные христиане стояли на утренней службе.

Дир намеревался попасть домой – в рыбацкий домик, тот самый, памятный – очень скоро, поскольку основательно проголодался. Хелье, который заночевал у него, грозился давеча позаботиться о завтраке, но Хелье любит подольше поспать. А Годрик отсутствовал уже второй день! Беда с этим Годриком. Его могли принять за беглого, или за разбойника, или побить, или еще что-нибудь. Неприятно. Привязался я к нему, подумал Дир. Мозгов у него нет совсем, душа холопья насквозь – а как-то все равно тоскливо без него.

Человек, стоящий посреди улицы и рассматривающий деревянную церкву из открытых дверей которой доносился не очень стройных хор молящихся, привлек внимание Дира. Э! Да ведь это же давешний знакомый, что с нами ехал. Странный парень, но вроде неплохой. Может, если Годрика убили, он пойдет ко мне в холопы? А что. Дом киевского военачальника (а ведь я – киевский военачальник, вспомнил он гордо и радостно улыбнулся) – ничем не хуже, а как раз наоборот, заметь, лучше многих. Во-первых, честь. Во-вторых, немалая честь. В третьих, стол за счет детинца, не нужно заботиться о пропитании.

– Эй, парень! – окликнул знакомого Дир.

Зодчий Ротко обернулся, кивнул, и снова уставился на церкву. Точно как Годрик, подумал Дир. На Годрика пока не наорешь – никакого внимания. Хорлов терем сегодня посетить, что ли. Я уже леший знает, сколько времени без женщин. Но денег мало. В обрез.

– Приветствую тебя, важный человек, – сказал он насмешливо, подходя к зодчему. – Чего это ты тут высматриваешь?

– Да вот, не кажется ли тебе, попутчик, что купола эти … какие-то они … глуповато выглядят?

– Какие купола?

– На церкви. Вон, видишь?

– Почему ж глуповато?

– Да вот … на шлемы пехотные похожи.

Дир оглядел купола.

– Действительно, – согласился он. – Похожи. Это, наверное, замысел такой. Это, вроде, головы церкви, а на голове положено шлем носить.

– Но шлем носят только военные.

– И что же? Христиане – они ведь тоже воюют. Не придумывать же разные шлемы – для христиан отдельно, для перуновых воинов отдельно.

– Но церковь-то не воюет. Священники ведь не носят шлемы.

– Да, действительно. – Дир задумался и вдруг сообразил, – А вот я тоже военный, а шлем не ношу. То есть, ношу, но только в сражениях. А так – нет.

– Ну вот видишь, – сказал зодчий. – А вот она, церковь. Разве она сейчас в сражении?

– Ну…