Средневековый детектив

– Можно, конечно, символически так сказать. Мол, она в непрерывном духовном сражении за души людей с еретиками и неверными.

Дир пожал плечами.

– А значит, – настаивал зодчий, – шлемы ни к чему. Вместо шлемов нужно что-то другое.

– А раз нужно, так придумает кто-нибудь. Не твоя это забота. Тебя как зовут, парень?

– Ротко.

– Ротко. Ишь ты, три недели вместе отпутешествовали, и в Талом Кроге встретились, а я и не знал, заметь, что ты – Ротко. Не голоден ли ты, Ротко?

– Признаться, да.

– Это плохо. То есть, это хорошо. Пойдешь со мною – я тебя накормлю, а там видно будет.

Ротко не заставил себя уговаривать.

– Стало быть, – говорил Дир, шагая по диагонали на юго-восток, – ты, Ротко, ездил давеча в Верхние Сосны.

– Ездил.

– Но не задержался там.

– Видишь ли, странно как-то даже все это. Видел я князя…

– На гуляниях?

– Нет. В занималовке.

– Тебя пустили к князю в занималовку?

– Да. А что?

– Впрочем, ты же был с Хелье и Гостемилом. Наверное подумали, что ты их слуга. Ну и что же?

– А князь мне велел выйти да подождать.

– Догадался, что ты не их слуга. А дальше?

– Я жду, жду. Потом меня разморило на солнышке, я задремал. Проснулся к вечеру. Гуляния рядом – в большом таком здании, верхний уровень недостроен. Строят по верхненемецким принципам, и это не очень-то хорошо. Здешним краям больше другие принципы подходят. Я их, эти принципы, придумаю. Ну так вот – сунулся я искать – Хелье и Гостемила. Их нигде нет. И князя нет! А когда будет – неизвестно. Под открытым небом я ночевать не очень-то люблю. Хоть и красиво.

– Да. Ну и дальше что?

– Сунулся я в собственно селение Верхние Сосны. Поскольку весь княжеский комплекс построен отдельно от селения. Такой структурный иерархический эффект. Еще в древнем Египте так строили, чтобы знать отдельно жила. И чтобы это планировкой подчеркивать. А в Риме был один строитель…

– Откуда тебе, голова дурная, знать, что было в Риме. Ты про себя рассказывай. Занятная история.

– Ну, стало быть … о чем это я?

– Сунулся ты в селение.

– Да. Стучу в один дом, в другой. Никто меня брать к себе на ночь не хочет. Потому новгородское гостеприимство – оно на словах только.

– Вот ведь астеры проклятые, – пробормотал Дир.

– А?

– Нет, ничего. Ну, ну?

– Ну, всем бедам не бедить, я пошел в Новгород.

– Пешком, что ли?

– Да. К утру пришел.

– Снял себе жилье?

– Нет.

– Почему?

– А у меня деньги кончились. Я думал, князь денег даст, чтобы мне тут обосноваться. А князь пропал куда-то. А спать охота – сил нет. А тут вспомнил я, что встречалась мне тут одна … эта…

– Девушка, – подсказал Дир.

– Нет.

– Замужняя женщина, – неодобрительно предположил Дир.

– Нет, – Ротко рассмеялся. – Совсем нет. А такая … в общем, хорла уличная.

– Ага, – Дир кивнул. – Среди них попадаются добрые.

– Я-то раньше думал, что она совсем девочка. А при ближайшей экзаменации оказалось, что нет, взрослая.

– И что же?

– Я ее попросил. Нет ли у тебя, мол, на примете места, где мне выспаться можно было бы? Потому нельзя же мне, сонному, приработок себе искать – кто меня наймет? Не в укупы же идти.

– Почему же, – возразил Дир. – Многие укупы живут неплохо. Ежели не своевольничают и не шляются где попало днями напролет, у хозяина не спросясь.

– Да, наверное. Но все-таки. Так она, хорла эта … то есть, эта женщина молодая … покривилась, покричала на меня зачем-то, а потом отвела меня в свой дом. Она с родителями у Черешенного Бугра живет. Накормила меня, да спать уложила. А только воротились откуда-то ее родители и стали драться.

– С тобой? – спросил Дир со смехом.

– Нет, между собою. И словами всякими друг друга называли, и обвиняли друг друга во всех грехах. Я, понятно, проснулся, я не могу спать, когда шумят. Проснулся и лежу. Уснуть опять не могу. Только задремлю – опять они собачатся. Ну, встал я, остаток дня ходил по городу, глазел, а потом и всю ночь. Рассвет встречал на реке. И вот теперь тебя встретил. И опять есть и спать охота.

– У меня и отоспишься, – пообещал Дир. – А что ты умеешь делать?

– Делать?

– Еду умеешь готовить?

– Еду? Не очень.

– Латать порванное умеешь?

– Пытался. Все пальцы себе исколол.

– Рыбачить? Охотиться?

– Совсем нет. Кроме того, рыбалка вгоняет меня в тоску. А охота в жалость.

– В жалость?

– Жалко зверюшек, – объяснил Ротко.

– Эх! – сказал Дир. – Огонь-то хоть умеешь развести?

– А как же! Это умею.

– И то хорошо. Остальному, может, научишься еще. О! Забыл главное. Сверд умеешь точить?

– Сверд?

– Да.

– Точить?

– Да.

– Никогда не пробовал. Но это, я думаю, не очень сложно.

Дир закатил глаза.

– Эх, простота! Не сложно. Надо же. Это, заметь, целая наука, Ротко, друг мой. Сковать хороший сверд легче, чем наточить.

– Ну да? – искренне удивился Ротко.

– Простота. Неуч. Конечно! Годрик хорошо точит сверды. Не как Хелье, конечно, но хорошо.

– Годрик – это такой нагловатого вида тип, что с вами всеми был в кроге … стоял рядом, улыбался ехидно?

– Нагловатый? Может и нагловатый, но ты, Ротко, запомни – до Годрика тебе ох как далеко! Годрик – золото, а не человек. Золото ходячее и говорящее.

– Я не спорю.