Читаем Средний возраст полностью

В 1944 году, тринадцати лет от роду, он был вдруг покорен музыкой. Заезжий учитель в старом, кофейного цвета костюме западного покроя, с лицом, изрытым оспинами, устроил в конце недели вечер для любителей пластинок. Мальчики услышали «Санта Лючия», «Мое солнце», вторую часть симфонии «Из Нового света» Дворжака, вторую часть первого струнного квартета Чайковского, звучал Лист, Шопен. Его одурманил этот вечер, лишил покоя и сна. Ничего подобного он раньше не слышал, даже не представлял, что в тяжелой, серой жизни людской может существовать совершенно иной, светлый, удивительный мир. Ему и в голову не приходило, что в силах человеческих вообразить, сочинить, исполнить да еще записать на пластинку эти чудные, чарующие, совершенные, исполненные такой свежести вещи. Сна не было, он глядел на луну и пытался собственным горлом, своими голосовыми связками воспроизвести эту музыку, эти песни. Лишь раз он слышал их, но они запали в душу. Ан нет, голос вибрировал, и получалось совсем не то. Вновь и вновь пытался он не просто издать какие-нибудь звуки, а поймать те мелодии, ритмы, оттенки и самую суть музыки, что уловил своими ушами, запечатлел в своей памяти, пытался поймать музыку, которая три дня еще, как говорилось в древности, «вилась вокруг стропил»[41], и, от всего отрешившись, страстно жаждал спеть и сыграть то, что только что вошло в него и заполнило всего, распахнув сердце мальчика, но он потерпел поражение. Увы, ни запомнить, ни повторить, ни воссоздать в своем воображении эти вершины духа и мудрости человечества он не смог.

Сейчас, в 1974 году, когда уже не спрятать его солидного возраста, Цао Цяньли мало что помнит о тех днях. А если и вспоминает, если рассказывает, то с долей смущения, легкой и грустной усмешкой. «Это было в прошлом перерождении…» — говорит он, иронизируя над собой. Вспоминая или рассказывая об этом, он будто вспоминает и рассказывает о каком-то постороннем человеке. В свои сорок с хвостиком всего в одной только жизни он уже имел «прошлые перерождения» и познал «иные жизни», как о том говорится в учении о сансаре и карме[42]… Счастливчик? Или невезучий? Вздыхать по этому поводу — или смеяться?

Потом он стал активистом студенческого движения, членом Союза молодежи, отправился на юг с рабочим отрядом… А Союз молодежи — это же валторна, звонко и чисто возвестившая о рассвете нового века… Как же он не понял, не дорожил этим? Не почувствовал, что следовало любить? Почему не собрался, не расстался со своим легкомыслием, наивностью, пороками? Ах, как быстро все упорхнуло, точно облачко в небе, и осталось в «прошлом перерождении»… Превратности судьбы поначалу касались его чуть-чуть, быстротечно, а затем — затем они замедлили свой бег, чтобы уже быть при нем, и когда только все это завершится! Но шагать надо — до конца, до конца, не забывая о государственных проблемах, о великой пролетарской культурной революции, которую велено довести до конца… Где же ты, однако, этот конец?

Ему уже снились первые такты великой новой музыки, да кто же знал, что не по нем эта музыка и не примет его этот оркестр… Старая скрипка с оборванными струнами — не таков ли он? Пропускающий воздух, надоедливый, невыносимый дырявый барабан. Или всего лишь черная тушь, грязная капля, упавшая на чистые ноты?

Двадцать с лишним лет он все надеялся, уповал на что-то… И вдруг один почтенный мастер из агитотряда «культурной революции» ткнул в него пальцем: «Таким, как ты, лучше спать после обеда — меньше вреда для народа будет! Для того ли государство платит тебе, чтобы ты испускал яд? Ты ешь и пьешь на народные средства, а голова твоя забита всякими «чайховенами», твоя музыка никому не понятна, от нее лишь голова болит, она наносит вред молодому поколению, подрывает государственные устои, размывает красный цвет нашей страны…»

Он оцепенел. Стал туп, как деревянный петух. Конечно, все, что с ним произошло, — это пустяк, ничтожная плата за возрождение Китая, за новый путь человечества к свободе и счастью, за его собственное обновление. Оглянись: в полях, цехах, магазинах, квартирах, поездах и автомобилях — всюду люди, нормальные, здоровые, толпящиеся, собирающиеся в кучки люди. Есть ли среди них второй такой болван, невропат, глотнувший не ту микстуру, который среди этого столпотворения вдруг схватится за свои крошечные черные головастики на пяти линеечках? Чем замечателен этот ваш Бетховен? Сумеет ли он спеть арию из образцового революционного спектакля? А этот, который «чай», включен ли он в пять красных категорий[43]?

И тогда он восславил грохот чугунных колес по нескончаемым стальным рельсам, восславил могучий гудок локомотива, из туннеля в горе вырывающегося на просторы, восславил движение — вперед, вперед, вперед сквозь ночи и дни, презрев все, что осталось позади.

Ну, а потом перед его глазами уже не стало и локомотивов: место, куда его отправили, отстоит от железной дороги на тысячу километров, и он тащится на этом усталом, ко всему на свете потерявшем интерес одре.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Мой генерал
Мой генерал

Молодая московская профессорша Марина приезжает на отдых в санаторий на Волге. Она мечтает о приключении, может, детективном, на худой конец, романтическом. И получает все в первый же лень в одном флаконе. Ветер унес ее шляпу на пруд, и, вытаскивая ее, Марина увидела в воде утопленника. Милиция сочла это несчастным случаем. Но Марина уверена – это убийство. Она заметила одну странную деталь… Но вот с кем поделиться? Она рассказывает свою тайну Федору Тучкову, которого поначалу сочла кретином, а уже на следующий день он стал ее напарником. Назревает курортный роман, чему она изо всех профессорских сил сопротивляется. Но тут гибнет еще один отдыхающий, который что-то знал об утопленнике. Марине ничего не остается, как опять довериться Тучкову, тем более что выяснилось: он – профессионал…

Альберт Анатольевич Лиханов , Григорий Яковлевич Бакланов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Детективы / Детская литература / Проза для детей / Остросюжетные любовные романы / Современная русская и зарубежная проза
Салихат
Салихат

Салихат живет в дагестанском селе, затерянном среди гор. Как и все молодые девушки, она мечтает о счастливом браке, основанном на взаимной любви и уважении. Но отец все решает за нее. Салихат против воли выдают замуж за вдовца Джамалутдина. Девушка попадает в незнакомый дом, где ее ждет новая жизнь со своими порядками и обязанностями. Ей предстоит угождать не только мужу, но и остальным домочадцам: требовательной тетке мужа, старшему пасынку и его капризной жене. Но больше всего Салихат пугает таинственное исчезновение первой жены Джамалутдина, красавицы Зехры… Новая жизнь представляется ей настоящим кошмаром, но что готовит ей будущее – еще предстоит узнать.«Это сага, написанная простым и наивным языком шестнадцатилетней девушки. Сага о том, что испокон веков объединяет всех женщин независимо от национальности, вероисповедания и возраста: о любви, семье и детях. А еще – об ожидании счастья, которое непременно придет. Нужно только верить, надеяться и ждать».Финалист национальной литературной премии «Рукопись года».

Наталья Владимировна Елецкая

Современная русская и зарубежная проза