Средство от Алкивиада

Впрочем, мы предпочитали Обсерватории Коптильню. Коптильня принадлежала нам, и только нам, а уж одно это создавало какое-то особое настроение. Места здесь было много, соломенные маты служили великолепными лежанками, а труба обогревала лучше печки. Только сильные морозы выгоняли нас отсюда и вынуждали оккупировать Обсерваторию, где имелось центральное отопление.

Поэтому я очень удивился, когда на третий день после объявления карантина Засемпа на большой перемене озабоченно объявил:

- Друзья, сегодня мы собираемся в Обсерватории, занимайте места, а я скоро приду.

- Почему в Обсерватории?

- Потом узнаете.

- Что-нибудь случилось?

- Да.

- Что-нибудь неприятное?

- Пожалуй, - пробормотал он, но от дальнейших объяснений уклонился.

Обсерватория, как всегда в погожие дни, когда школьники все перемены проводили на спортплощадке, была пуста. Но не прошло и двух минут, как на скрипучих ступеньках послышались твердые шаги и перед нами предстал розовощекий, чернобровый юноша, с волнистыми волосами. За ним в Обсерваторию с чрезвычайно серьезной миной проскользнул Засемпа и старательно закрыл за собой дверь на задвижку.

- Это Али-Баба из одиннадцатого, - представил он чернобрового. - Познакомьтесь.

Мы все встали, с интересом поглядывая на Бабинского, по прозвищу Али-Баба. Это был член славной шайки четвероруких, к которой ученики младших классов относились с большим почтением. Али-Баба поморщился и небрежно кивнул.

- Садитесь, товарищ, - сказал Засемпа, пододвигая четверорукому кресло на трех ножках.

Али-Баба критическим взглядом окинул кресло, отодвинул его и, ловко подтянувшись на руках, взобрался на разбитую старомодную кафедру.

- Вы, товарищ, будете жевать или щелкать? - Засемпа вытянул измазанные чернилами руки: в одной он держал американскую жевательную резинку, в другой - тыквенные семечки.

Али-Баба высокомерно усмехнулся и отрицательно покачал головой.

- Перейдем сразу к делу, - сказал он. - Мы поневоле вынуждены были обратить внимание на вашу деятельность. Вы все, товарищи, на протяжении вот уже трех дней приковываете к себе нездоровый интерес и нарушаете почтенные традиции нашей школы.

Мы страшно изумились.

- Простите, - прервал его Засемпа. - Вы что, товарищ, выступаете по поручению Дира?

Али-Баба нахмурился:

- Как это могло вам взбрести в голову? Я ведь только сказал, что вы нарушаете основные традиции нашей школы.

- Но ведь то же самое говорил нам и Дир.

- Когда два человека говорят одно и то же, это вовсе не означает одного и того же, - произнес Али-Баба. - Я вижу, вы еще совсем зелены, и мне придется более подробно осветить суть дела. Так вот, товарищи, на территории школы идет борьба двух тенденций, или стремлений. Тенденции гогов и учеников. Гоги имеют свои представления о совершенстве, но и у нас на этот счет имеются свои представления. Вполне понятно, что гоги, стремясь повысить уровень знаний в нашей школе, готовы навалить на нас непосильное бремя. Если бы мы не оказали им противодействия, то они живо обкормили бы нас жиром познаний. Но, к счастью, наша мужественная молодежь веками противопоставляет склонным к излишествам гогам свою собственную тенденцию, устанавливая для них спасительные плотины и преграды. Это весьма полезные диетические и гигиенические меры.

Вы, наверно, и понятия не имеете… - здесь Али-Баба понизил голос, - что мы по сей день храним исторические документы, свидетельствующие о том, как обстояло это дело много лет назад. Оказывается, что благородные предшественники наши тоже прекрасно отдавали себе отчет в пользе и значении диетических и гигиенических средств, имевших хождение в их время. Документы эти, конечно, секретные и оберегаются самым тщательнейшим образом. Тем не менее в недалеком будущем вам все же выпадет честь увидеть их собственными глазами. Среди них имеются сигнализация и тайные коды, применяемые в прошлом веке, а также подробное описание средств, дававших в те времена отличные результаты. От эпохи Варшавского княжества сохранился, например, труд некоего Яна Урсына Прончинского, озаглавленный «О полезном способе перенесения кар» с собственноручными рисунками автора. Труд этот содержит описание различных трюков, дающих возможность безболезненно переносить наказания, вроде стояния на коленях на горохе, оплеух и розог. В нашем распоряжении имеется, например, манжета Юзефа Пуца, которая служила ему в качестве шпаргалки.

- Пуца?! - возопили мы. - Самого знаменитого Пуца?!