Средство от Алкивиада

Минуту спустя прибежали Дир и пан Жвачек. К счастью, с бедой уже справились. Мы распахнули все окна, и газ почти выветрился. Фарфаля, закопченный как черт в аду, метался в компании более мелких бесенят, подбирая осколки аппарата Киппа.

- Что случилось? - испуганно спросил директор.

- Ничего особенного, пан директор, - отвечал ему вспотевший Фарфаля. - Самый обыкновенный урок в восьмом «А».

- Понимаю, - сочувственно протянул директор. - А что это за взрыв?

- Так, мелочь. Маленькая лабораторная ошибка. У этого бездельника вместо воды получился гремучий газ.

- Жив? - встревожился директор.

Тут меня вытолкнули на середину класса и показали директору. Дир, как бы не доверяя собственным глазам, потрогал меня пальцем.

- Это опять один из тех… - произнес он.

- Да, один из тех… - кивнул Фарфаля.

- Зачем ты это сделал? - сурово спросил Дир. Я решил, что будет лучше не объяснять ему настоящей причины.

- Я… я нечаянно, - пробормотал я.

- Зачем ты вертел этот кран. Нарочно?

- Нет, что вы, мне только было интересно.

- Что - интересно?

- Что будет, если я поверну его в другую сторону.

- Видно, в этом классе придется воздержаться от каких бы то ни было опытов, - обратился Дир к Фарфале. - Это кретины. Мне кажется, что сначала придется с ними как следует подзаняться теорией.

- Вполне с вами согласен, - отозвался химик.

- Надо за них взяться всерьез. Вам придется мобилизовать всю свою энергию.

- Конечно, пан директор, я мобилизую, - сказал Фарфаля, и черные его глаза загорелись каким-то странным блеском.

Нас проняла дрожь. По школе, правда, давно кружили слухи, что Фарфаля обладает талантом гипнотизера, но нам еще ни разу не пришлось убедиться в этом на собственной шкуре. И сейчас мы почувствовали, что конец наш приближается семимильными шагами.

Как только нас оставили в покое, мы, как слоны, что в предчувствии близкой смерти, уходят на не доступные никому слоновьи кладбища, всем скопом побрели в Коптильню. Запыхавшиеся и подавленные, мы просидели там несколько минут молча. Потом Засемпа звучно высморкался и сказал:

- Только одно может нас еще спасти.

- Что - одно? - спросил я.

- Средство.

- Средство? - поразились мы. - Какое такое средство?

Засемпа, нахмурив брови, еще с минуту хранил молчание, как будто сосредоточенно обдумывая что-то, а затем задал чисто риторический вопрос:

- Вы согласны, что учителя - тоже люди? Мы с тревогой уставились на него.

- Ну, пожалуй, да, - ответили мы без особой уверенности.

Засемпа кивнул.

- А если учителя тоже люди, такие же, как любой из нас, то у каждого из них есть пята.

- Пята? - Брови у нас поползли на лоб. Неужели в результате последних тяжелых испытаний Засемпа так повредился в уме?

- Ахиллесова пята, - пояснил Засемпа. - Так это называют, братишки.

- Ахиллесова?

- А кто это такой - Ахиллес? - спросил Слабый.

- Не знаю, - пробормотал Засемпа, - кажется, какой-то греческий бандит.

- Да, это был греческий бандит, - поддержал его Пендзель с миной знатока. - Он был ударостойкий. Все ему было нипочем. У него было только одно слабое место. Если кто хотел его доконать, должен был вдарить этому типу в пятку.

- Интересно, - буркнул Слабый.

- Ну это совсем не с руки, - заметил я.

- А почему именно в пятку? - допытывался явно заинтригованный Слабый.

- Да отстань ты, Слабый, - обозлился Засемпа, - ведь не об этом сейчас речь, это я просто так… чтобы знали, что у каждого есть свое слабое место.

- Ага.

- Даже у педагогов есть слабое место, иначе говоря пята!

- У каждого?

- У каждого, - уверенно ответил Засемпа.

- У Дяди тоже есть пята? - спросил я недоверчиво. У меня все это просто в голове не укладывалось - никак не мог себе представить грозного математика, пана Эйдзятовича, с пятой.

- Даже у Дяди, - ответил Засемпа.

- И у пана Жвачека? - спросил Слабый.

- И у пана Жвачека.

- И у пана Фарфали?

- Конечно.

- А у Дира?

- Даже у Дира.

- И у пани Калино?

- И у пани Калино тоже.

- Какая же у нее пята? - спросил Слабый, который больше всех преподавателей боялся нашей географички, пани Калино.

- В том-то и дело… если бы мы знали, - вздохнул Засемпа. - Вся трудность в том и заключается, что нужно сначала нащупать эту пяту, а потом уже подыскивать средство. А как только найдешь, заживешь спокойно, без всякой нервотрепки, беззаботно, как ленивый вареник в сметане. Даже самый строгий гог ничего не сможет с тобой поделать.

В воздухе витал приятный залах подгоревшего варенья. Сонные мухи жужжали пианиссимо, паутинки бабьего лета залетали в окно Коптильни. Мы удобно разлеглись на соломенных матах и слушали Засемпу с полузакрытыми глазами. Да, это было бы великолепно - чувствовать себя эдаким ленивым вареником и спокойно дожидаться, что принесет тебе завтрашний день.

Но как только Засемпа замолчал, очарование исчезло, и мы сразу протрезвели. Все это было слишком прекрасно, чтобы походить на правду. Нет такого средства, которое спасло бы нас от недобрых педагогических сил. Кто в силах обуздать энергию пана Жвачека, спастись из силков Дяди, обмануть зоркий глаз пани Калино, ускользнуть от анализов Фарфали, не говоря уже о Дире? Скорее, мы могли бы поверить,