Средство от Алкивиада

Фотография представляла нам нашего друга Шекспира в сандалиях на босу ногу и в коротенькой юбочке с перекинутым через плечо полотенцем. С вдохновенным лицом он держал в руках лютню.

На обороте была надпись:

Моему задушевному другу Вонтлушу Первому в доказательство моей признательности за спасение меня от рук грабителей. Никогда еще кулак не использовался во имя столь благородной цели… Мечтающий отплатить долг благодарности

Юлиуш Лепкий (в роли Орфея).

Мы с почтением посмотрели на Вонтлуша.

- А что это были за грабители? - спросил я.

- Вечерние грабители, - ответил Вонтлуш. - Шекспира, ради его актерского таланта, часто приглашают на различные вечера, «файфоклоки» и танцульки. Его успехи в обществе и особенно у девчонок вызывают зависть у некультурных элементов, в результате чего Шекспир часто подвергается нападениям и угрозам. Так вот, мне однажды удалось ликвидировать одно из серьезных покушений на его личную неприкосновенность, - откашлявшись, скромно пояснил Вонтлуш Первый.

- Это было очень благородно с твоей стороны, - кисло заметил Засемпа, - только ты зря рассчитываешь на помощь Шекспира. Артисты часто бросают слова на ветер.

- На этот счет вы можете быть спокойны, - уверенно сказал Вонтлуш. - Он ведь сам написал, что мечтает побыстрее уплатить долг благодарности, и еще сегодня утром справлялся, что бы он мог для меня сделать.

- Необыкновенный человек, - сказал я с некоторой горечью, - но нам все же кажется…

Вонтлуш уже не слушал. Махнув рукой, он побежал за Шекспиром. Я хотел было его удержать, но не успел я сделать и нескольких шагов, как он сам резко обернулся, так что мы столкнулись головами.

- Простите, друзья, - сказал Вонтлуш, держась за шишку на голове, - но вас, вероятно, поразил мой неожиданный уход или, вернее, возвращение с полпути, но дело в том, что я опять забыл. Маленькое помутнение рассудка.

- О чем ты забыл?

- Получить гонорар.

- А не рано ли ты его требуешь?

- Я не хотел бы этого делать в присутствии коллеги Лепкого. Это дело весьма деликатное. Кроме того, я побаиваюсь, что Лепкий был бы недоволен, что я торгую средством. Я скажу ему, что раскрыть секрет средства меня склонила сердечность, то есть сердечность, проявленная вами по отношению ко мне. Не кажется ли вам, что так будет лучше? Как-то более благородно и поэтично?

- Пожалуй, - ответил Засемла и, немного поколебавшись, вытащил кошелек и вручил Вонтлушу деньги в сумме сорока семи злотых и десяти грошей. - Только запомни: в случае, если Шекспир откажется раскрыть секрет средства или, что еще хуже, попытается отомстить нам, сумма подлежит возврату. Кроме того, тебе придется доплатить нам десять процентов за потерю времени и моральный ущерб. В случае же, если Шекспиру удастся отомстить и он нанесет нам телесные повреждения, ты уплатишь штраф в сумме одной сотни.

- Я, правда, не совсем понимаю, в чем тут дело, - сказал Вонтлуш, - но пускай будет по-вашему.

После такого заявления мы решили, что соглашение можно считать заключенным, и Вонтлуш побежал за Юлиушем Лепким.

Но не успел он скрыться, как нас начали одолевать сомнения в правильности нашего поступка, а главное, мы боялись встречи с Шекспиром.

- На чем мы строим наши планы? - обеспокоенно заметил Пендзель. - На бредовых мыслях экс-боксера, который настолько впал в кретинизм в результате удара в челюсть, что даже стал писать стихи.

- Погоди-ка, Чамча, - вдруг обратился ко мне Слабый, - а откуда ты сразу добыл столько рифм?

Я смутился.

- Я ведь тоже пишу стихи, - признался я стыдливо и вместе с тем мужественно.

- Ты? - поразился Слабый. - Тебя-то ведь никто не бил в челюсть?

- У тебя превратное представление об искусстве, - поморщился я. - Ты что, считаешь, что стихи могут писать только бывшие боксеры?

- Хватит! - вмешался взволнованный Засемпа. - Я вот боюсь, что этот поэт надул нас. Время идет, а его все нет.

- Вполне возможно, что он опять забыл, - вздохнул Пендзель, - его положение значительно хуже, чем это может показаться на первый взгляд. Какое несчастье так влипнуть в его возрасте!

- Недолговечна спортивная слава, - произнес я. К счастью, наши сомнения относительно солидности экс-боксера оказались необоснованными. Как раз в эту минуту он вынырнул из зарослей, ведя за собой Шекспира.

Шекспир загадочно улыбался и как-то странно к нам приглядывался. Под этим взглядом мы почувствовали себя очень глупо и инстинктивно подались назад, с трудом преодолевая желание пуститься наутек.

- Вот ребята, о которых я тебе говорил, - сказал Вонтлуш. - Познакомьтесь.

- Мы уже знакомы, - процедил Шекспир, продолжая буравить нас взглядом. - Мы встречались на театральных репетициях.

- Вот и прекрасно! - наивно обрадовался Вонтлуш. - В таком случае нас всех объединяет интерес к искусству.