Средство от страха

Нельзя бояться того, чего вы хотите, поэтому стоит захотеть опасности, и страх улетучится. Нельзя бояться того, чего вы требуете, поэтому стоит потребовать опасности, и он ретируется. Наконец, как только вы начинаете требовать от себя помереть немедленно, то сразу же оказывается, что это далеко не так просто, как вы о том думали! И это, наверное, самое важное!

Смерть — это не то, что ходит за окнами и только того и ждет, чтобы ее позвали. Она и сама не стучится назойливо в наши двери (за редким исключением и всего однажды, причем в тот момент, когда этого совсем не ожидаешь). А если ждешь, то, будь уверен, не видать тебе ее как своих ушей! В зеркале же, знаете, видны не ваши уши, а отражение ваших ушей, и они также отличаются друг от друга — как страх смерти и фактическая смерть. Кроме ошибки восприятия — ничего общего!

Надеюсь, суть этой техники теперь понятна — она в правде. А правда в том, что, боясь смерти, вы не умрете, избавиться же от страха просто — когда он у вас возникнет, потребуйте от себя умереть фактически. Не бегайте от собственного страха: сядьте на диван или лягте, если вам так умирать сподручнее, и попытайтесь умереть. Желаю вам в этом удачи — вы узнаете правду! Вы живете и жить будете, а когда жизнь закончится, вы того и не заметите. Так что не захламляйте голову, у нее есть масса других более полезных способов применения.

Случай из психотерапевтической практики: «Мы за ценой не постоим!»

Сейчас, вероятно, будет полезна небольшая «зарисовка» из психотерапевтической практики. Представьте себе девушку, ее зовут Валентина. Вале 22 года и она уже не жилец, по крайней мере, ей так кажется. Ей выставили диагноз вегетососудистой дистонии, и по два-три раза в день она переживает специфический вегетативный приступ — ей сначала становится дурно, она начинает думать, что сейчас произойдет очередной приступ (т. е. она осуществляет прогнозирование) и ей кажется, что она умрет.

Трус тот, кто боится и бежит, а кто боится и не бежит, тот еще не трус.

Ф.М. Достоевский

Здесь ей недостает здравого смысла, призванного дать объективную оценку ситуации (последняя состоит в том, что от вегетативных приступов еще никто и никогда не умирал). Страх убеждает ее в том, что этот приступ последний в ее жизни и роковой. Разумеется, он всякий раз ошибается, но продумать ситуацию с этой точки зрения Вале так и не удается. Более того, прогноз «Я сейчас умру!» делает свое дело: страх усиливается, что влечет за собой характерные вегетативные сдвиги в организме — усиливается сердцебиение, повышается артериальное давление, голова кружится, руки потеют, а ноги сводит[19].

После многочисленных и безуспешных попыток найти спасение у других врачей Валя оказалась у меня на приеме. Мы потратили какое-то время на понимание сути ее заболевания, которое в действительности не является никакой болезнью. И если бы Валя не испытывала страха смерти в моменты своих вегетативных приступов, то и симптомов телесного недомогания у нее бы тоже не было. Поскольку страх не вызывал бы у нее соответствующей вегетативной симптоматики, а иных причин для беспокойства у Вали не было, что ей и сказали до меня несколько врачей, у которых она обследовалась «по полной программе».

Что мне оставалось делать? Как можно было убедить Валю в том, что бояться ей нечего, что от вегетативных приступов не умирают, что все ее симптомы — это только телесные проявления страха, на которых она настолько зафиксировалась, что только их и замечает? Видимо, я должен был показать этой юной леди, что даже если она не будет спасаться от грядущей, как ей кажется, смерти «от тяжелой и непродолжительной болезни», она не умрет. Валя же думала иначе, она полагала, что ее спасение — это вызов на дом бригады «Скорой помощи», которая введет ей спасительное лекарство (этой панацеей был «Реланиум», который является обычным противотревожным средством, а вовсе не каким-то там «сердечным препаратом»).

И мы пошли самым сложным, но одновременно и самым простым путем. Я уложил ее на специальную медицинскую кушетку, попросил закрыть глаза и попытаться умереть. Валя, которая к этому моменту уже легла, мгновенно встрепенулась, вскочила и, глядя на меня безумными глазами, воскликнула:

— Вы что, с ума сошли?!

— Ничуть. Ложитесь и ни о чем не беспокойтесь, — ответил доктор.

— Я не лягу! Мне уже страшно ложиться на вашу кушетку! — запротестовала Валя.

— То есть вы думаете, что все, кто ложится на эту кушетку, неизменно и мгновенно умирают? А тут у меня по соседству коммерческий морг, с работниками которого я нахожусь в преступном сговоре? Так вы думаете? — сказав это, я посмотрел на Валю в упор.

— Ну, наверное, нет... — протянула она.

— Следовательно, нам нечего бояться?