Срезающий время (СИ)

— У меня ничего нет, — едва выдавил слова граф. — Ради всего святого, грудь огнём горит, дайте попить.

Я с любопытством разглядывал глубокие морщины под бегающими глазами, жёсткие складки вокруг губ и быстро раздувающиеся пазухи носа. Ни дать ни взять, лицо мыслителя, который только что узнал о шаровидности земли. Впрочем, именно так и должен был выглядеть подлец, отдавший себя на милость победителя.

— Это сладкий чай, — сказал я, поднося к губам графа чашку, — Больше пейте. От пули пластина бриганты распорола кожу и впилась в ребро, Вы потеряли много крови, и если бы не Полина, я бы пальцем не пошевелил для спасения такой шкуры как Ваша. Так что произносите её имя в молитвах каждый день. Где золото?

— Сказал же я Вам, ничего нет! Этот чёртов корсиканец со своими войнами… да одноногий канатоходец имеет в своей мошне за выступление в рыбацкой деревушке больше, чем я за последний год.

— Забавно, но так говорит каждый, кто не хочет платить по долгам. Правда, граф? — усмехнулся я.

Граф подавился чаем и закашлялся.

— Просто диву даёшься, — продолжал я, — как много людей, обладая такой шикарной недвижимостью, винокурнями, плодородными землями, садами, не имеют за душой даже ломаного гроша. Держу пари, если Вас раздеть догола, я найду кошелёк, о котором Вы позабыли, упрятав его в укромном местечке, просто так, для безопасности. Я понимаю Вас, надо быть осторожным в наши дни, когда вокруг замка бродят столько злых разбойников, которые и сюда словно домой заходят и едят за одним столом. Это же вынужденная мера? Я не виню Вас за то, что припрятали от меня свои богатства. Только дело в том, что обысками у нас тут занимается один мой хороший друг, а он очень терпеливый в своём деле. Наверно, это из-за того, что он не приемлет несправедливость. Вот только методы у него несколько особенные. Может, из-за того, что вчера твой Гийом убил его старого товарища, он всё сделает быстро. А может, и нет. Он считает, что в аду есть отдельная сковорода для поджаривания лжецов и если обнаружит, что ему солгали, считает себя вправе отправить грешника прямиком по указанному адресу. Я ему как-то предлагал подумать об утюге на пузо и он нашёл это занятным.

— Проклятье! — выругался граф. — Ты напоминаешь меня в молодости. Чтоб я сдох! Всё повторяется, всё. — Граф сделал ещё один глоток, приподнялся над подушкой и поставил чашку на столик. — Насколько я понял, будет лучше, если я всё расскажу, прежде чем появится этот Ваш друг. Не будем отвлекать его по пустякам, правда? Это не улучшит ни моего, ни его настроения. Слушайте. Уже два года подряд я не получаю ни единого су со своих винокурен, а четыре замка из пяти уже не принадлежат мне. Это расплата за полвека безделья. Старое, хоть ещё и скрипит, но уже не может служить, а новое слишком дорогое. Из года в год я ждал, когда у нас всё успокоится, но с каждым сезоном становилось всё хуже и хуже. Оттуда и эти векселя. Можете перерыть весь замок и распять меня на его воротах. Золота нет.

— В таком случае, — равнодушно сказал я, — нам не удалось достигнуть компромисса.

— Погодите! — со стоном крикнул граф. — Наверняка найдётся другой выход.

— Если только Вы отпишите свой последний замок Полине, — и слегка задумавшись, произнёс: — в приданое, например.

— Я согласен, — скрипя зубами, проговорил граф. — Зовите нотариуса. Жаль, что этот крючкотвор не уехал поутру в Сен-Бриё.

— Это не всё. Вы напишите несколько писем и подпишите несколько листов.

— Куда ж я денусь. Только любой префект поймёт, что я не мог отписать родовой замок дочери при живом сыне. А Александр сейчас далеко, и Вам его не достать.

— Я не собираюсь трогать Вашего сына, граф. Пусть и дальше продолжает службу у герцога в морском министерстве. Я даже поспособствую его карьере и, более того, выполню нашу договорённость. А Вы, в свою очередь, будете знать, что виконт под присмотром. Под очень пристальным присмотром.

— Дьявол! Хитрый дьявол! — прорычал граф.

— А что ж Вы хотели? Христианского к себе отношения? Дудки! Для этого надо следовать заповедям: не обмани, не убей, не возжелай. Так что берите перо в лапы и не пытайтесь хитрить, старый мудак. Я в отличие от Вас слово держу.

— К чёрту! Я поверю Вам.

Когда все процедуры были выполнены, и месье Арман, городской нотариус, вцепившись двумя руками в свой гонорар, убыл, я вновь навестил графа. Достав из бюро несколько чистых листов, я спросил:

— Вы понимаете, что, подписывая эту бумагу, совершаете поступок, на ликвидацию последствий которого уйдёт вся оставшаяся жизнь, а может, и жизнь ваших детей? Я обязан у Вас об этом спросить и знать, что сделали это добровольно.