Срезающий время (СИ)

— Смотрите, Иван Иванович, — произнёс я, — а наш-то Еремеев оказался гораздо хитрее, чем я думал.

— Не дурак, — пробурчал под нос Полушкин и добавил: — сдаётся мне, Алексей Николаевич, что в том департаменте глупцов изначально не держат, и думаю, кучер нам ничего не расскажет. Видели, как он испугался, едва заметил Вас?

Я нахмурился и кивнул.

— Это к лучшему, пусть боится, — добавил я. — Мы ж ему как-то обещали, что станем приглядывать, а наша демонстрация только добавит уверенности, что слов на ветер не бросаем.

Мы развернулись и скорым шагом отправились в конец улицы, где нас ожидал паланкин.

— Кстати, а куда Вы отослали слугу Ромашкина? — спросил на ходу Полушкин.

— Отправил в Дюнкерк, с посланием. Пора бы Андрею Петровичу заканчивать свои дела и возвращаться к месту встречи. Этот ирландский сорванец, между прочим, уже должен ожидать нас в гостинице.

— Славный малый, — обронил Иван Иванович, — на сынишку моего чем-то похож.

— Соскучились по дому?

— Надоела мне эта басурманщина, Алексей Николаевич. Вот где она мне, — поднося ладонь к горлу, в сердцах сказал Полушкин. — Да и смысла в нашей затее после гибели Василия Фомича я не вижу.

— А вот этого не смейте, поручик! — грубо прервал я товарища. — Да если даже один из сидевших в тот день за столом окажется в живых, он доведёт дело до конца. Только так, иначе дружба наша таковой не являлась.

В этот субботний день в Кале было чрезвычайно людно, и передвигаться в паланкине представлялось весьма практичным и удобным решением. Толпа растекалась по переулкам, улицам и набережным, словно сегодня была ярмарка, подаренная горожанам Гизами. На улице от площади Оружейников, служившей кратчайшим путём к самым популярным тавернам, стояли лавочники в фартуках и широкополых шляпах, защищавших их от холода и сырости, идущей со стороны моря. Перед ними громоздились корзины со всевозможной снедью, свёртки материи, лотки с рыбой, бочки с табаком. Портные, модистки, сапожники и лудильщики приглашали прохожих заглянуть к ним в лавки; торговцы книгами, перьями и экзотическими безделушками громко расхваливали свой товар, нисколько не стесняясь того, что многое из этого было откровенной контрабандой, прибывшей с Востока, из Нового Света или враждебной Англии. Улица превратилась в сплошной поток унылого цвета шляп, разнообразных платков и костюмов, разбавленных вкраплением белых чепчиков, кружевных манжет и сиянием серебряных пряжек на туфлях. Торговцы толкали гружёные товаром тележки, хозяйки несли корзинки, покупатели опустошали лавки, оставляя их владельцам взамен монеты, и вокруг шныряли беспризорные дети, пытавшиеся урвать хоть какие-то крохи.

Как школьники, обретшие свободу после уроков, трое торговцев с ранцами за спиной возбуждённо обсуждали свои дела в конце улицы, прямо у нашей гостиницы. Они смеялись, говорили громкими голосами и жестикулировали, фактически перегородив проезд. В основном, дорогу загораживал тучный мужчина, чья фигура чрезвычайно напоминала грушу. Почувствовав, что кто-то хочет его обогнуть, он всем тучным телом подался назад, исключая любую возможность проехать мимо его. В одной руке он сжимал тыквенную фляжку, в другой трубку и, размахивая руками, что-то невнятное крикнул своим товарищам, отчего все пришли в движение. Паланкин вынужденно остановился на несколько секунд. И пока мы обсуждали толкучку в базарный день, шторка с моей стороны откинулась. В промежуток между материей и окошком просунулась рука с запиской. Приняв её, я вслух прочёл следующее:

"Готов встретиться с Вами в воскресенье после пяти. Приходите в доходный дом на углу кафедрального собора, напротив цистерны. Спросите Жозефину, она извещена о договорённости. Будьте один. Эммануэль Макрон".

— Иван Иванович, — произнёс я, складывая пополам листочек бумаги, цвета зелёного миндаля, исписанный мелким убористым почерком, — придётся нам сегодня посетить местный собор Нотр-Дам, а вернее, одно здание неподалёку.

— Значит, — обрадовался Полушкин, — клюнула рыбка?

— Клюнула, — ответил я. — Видимо сильно заинтересовала Макрона пара имён с цифрами, которые я ему послал из списка Макларена и моё желание приобрести контрольный пакет акций.

В гостинице нас ожидали два молодых человека, и каждый из них поделился неоценимой информацией. Доходный дом у собора фактически оказался замаскированным домом терпимости, и стало понятно, отчего именно там мне назначена встреча.