Срезанная ветвь

Колготки прокатились по фигурной ножке, затем она поднялась со стула, и помогла мне — на пол упали трусики. Мы прошагали до кровати, избавившись от последнего элемента гардероба — лифчика. Грудь, изгибы тела… живьём она оказалась куда прекрасней того, что я видел на тех фото. Да, чёрт возьми, прекраснее всех женщин, которые я видел до этого — да, влюблённость устроена именно так. Я мысленно бил себя по рукам, заставляя не спешить — первый раз обязательно должен стать для неё приятным во всех отношениях, в том числе и в части прелюдии.

Пришло время объяснить, что сейчас будет немного больно.

— Ты только осторожно, — попросила она.

— «Ты»! Ты перешла на «ты» и вслух, — от этого перехода эндорфины ещё сильнее впрыснулись в кровь.

— Ты, тебя, твой… твоя… — она словно пробовала на вкус. — Даря…

— Неля…

Первый раз — он и жаркий, и волнительный, и непростой, и болезненный одновременно. А учитывая, насколько долго я сам этого ждал… Классическая поза не подошла, пришлось воспользоваться обратной, с переходом на «дедовскую», стоя. В первый раз всё закончилось для меня самого чуть быстрее, чем это было достаточно для гарантированного результата. Но я дал себе только короткую передышку — и снова ринулся в бой.

У нас всё получилось. Потом Неля мылась, потом мы валялись на кровати голые, а я просвещал её, рассказывая о разных вещах, о которых ей почему-то не говорили ни родители, ни подруги.

— Так вам… тебе понравился подарок? — спросила она.

— Очень, — кивнул я.

— В какие-то моменты я пыталась убедить себя в том, что ты мне нужен только для этого. Что только чтоб… Но всё было так круто… И чувства… говорят, к первому мужчине они в любом случае будут очень долго. Бывает, что навсегда…

— Мы можем попытаться, чтобы навсегда. Но ты же обещаешь, что не будешь часто лезть мне в голову?

— Пф! Как будто у меня сил хватит. Кстати, про подарки.

Она достала телефон:

— Открой «Мой Двор»… Я всё-таки подарю тебе Альбину. И делай с ней что хочешь, хоть в рабство продавай. За такое…

— Не руби с плеча, Неля, она же беспокоилась о тебе.

— Хочешь сказать, один подарок я тебе уже подарила?

— Ты — самый лучший подарок на все дни рождения, что у меня были.

Я поцеловал её в очередной раз, она накинула на плечи плед, подошла к окну.

— Хочу подышать свежим воздухом…

Нинель Кирилловна дёрнула створку, а затем пронзительно, громко завизжала.

Я подбежал, думая, стоит ли искать в снятой одежде пистолет. Но его не потребовалось: она смотрела не вниз, а вверх. На звёзды.

А звёзд не было. Среди редких облаков светила полная луна, за которой виднелись тонкие прозрачные линии, веером протянувшиеся от горизонта до горизонта. Я вспомнил, когда это произошло — и потерял сознание.

«Молодец, — прозвучал голос в голове. — Всё идёт по плану».

* * *

— Пожалуй, на этом я могу и завершить свой рассказ. Остальное вы все знаете.

Я жду, пытаясь определить реакцию моих слушателей. Все молчат. Я рассказываю историю уже более двадцати часов, но это такое место, где не чувствуешь ни усталости, ни пересохшего горла.

— Мне продолжить?

Мой главный собеседник молчит, затем то, что может быть похоже на лицо, кивает.

Я продолжаю.

Глава 31

Без сознания я провалялся недолго — уже через пару минут я увидел встревоженное лицо Нинели Кирилловны над собой.

— Водички… — попросил я. — Нельзя после такого резко вставать, я ещё после той драки не восстановился.

После утоления жажды мы вместе попытались разобраться. Линии, несомненно, были звёздами нашей галактики, превратившимся из точек в подобие струн или бесконечных прямых. Луна оставалась неподвижной. Я заметил едва различимую неподвижную точку рядом с Луной — не то Марс, не то Юпитер. Значит, Солнце и планеты, скорее всего, никуда не делись, значит — вся солнечная система куда-то двигалась.

Я не сказал Нинели причину. Но, непонятно откуда — я узнал это явление…

Не могу вспомнить, откуда пришло это знание. Откуда я понял, что именно так выглядит момент реального среза отмершей Ветви. Наверняка — такое было и в прошлые жизни, хотя чаще всего я не доживал до этого. Катастрофы, убийства ключевых личностей — всё это приводило к настоящему отсечению Ветви от Древа чаще всего лишь через десятилетия, а то и столетия. Более того, иногда Ветвь, уничтоженная в девятнадцатом веке — выживала и расцветала вновь парой-тройкой хищных постапокалиптических цивилизаций. И Секатору будущих поколений — то есть, мне — предстояло уничтожить её окончательно.

Нет, наверное, я такое уже когда-то видел. Когда-то смотрел на эти странные линии на небе, наверняка я уже был в срезанных ветвях ранее. Возможно, перед самой своей смертью.