Срезанная ветвь

В кабинете за табличкой «Директоръ Дома Культуры», в большом кресле спала пожилая женщина в смешном вязаном платье. Видимо, тот самый директор дома культуры, который арендовало Общество. Они её усыпили, что ли? Я уселся за старинный дубовый стол для совещаний, — нас в кабинете осталось трое, не считая спящей дамы — я, Давыдов и Олег Евгеньевич, чью фамилию я вспомнил лишь в самом конце заседания.

Его фамилия была Меньшиков.

Давыдов тем временем отыскал чайник, налил воды и заварил нам три пакеточных чая — меньше всего такое ждёшь от князя, но денёк был достаточно безумный. В углу, на тумбочке, стоял аквариум, и Олег Евгеньевич, ожидая, пока заварится, очень внимательно смотрел на рыбок, потом нашёл где-то внизу пакетик с кормом, насыпал и расплылся в улыбке, водя пальцем по стеклу.

Отвлёкся он только когда в комнату заглянул Его Величество Император и Самодержец Всероссийский, Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, и прочее, и прочее — Николай IV.

— Коля, вторячок заварить? — спросил Меньшиков. — Я тут больше пакетов не вижу, пачка пустая, три штуки было. Чёрный казанский.

— Б-буду, — кивнул император. — Ни к чёрту у тебя о-о-организация мероприятия, Олег Евгеньевич. Даже чаю не подвезли.

— Ещё поиздевайся мне.

Император хмыкнул и уселся молча, уткнувшись в телефон. Ну, ему-то ходить с телефоном на подобные мероприятия было позволительно. Панибратское обращение Олега Евгеньевича меня не удивило — я повидал много подобного в закулисье разного рода политиков. К тому же, Император не был вершиной иерархии, а вот мой новый собеседник — был не то третьим, не то вторым лицом.

— Так, значит, есть люди-парадоксы? — обратился ко мне Меньшиков. — Которые во всех реальностях. Ты встречал уже меня раньше, в других мирах?

— Да, ваше сиятельство, — кивнул я. — Близко не общались, но помню, что обычно вы актёр, реже — политический деятель, какой-нибудь известный спортсмен.

— Любопытно… я хочу расспросить ещё и за закрытыми дверями — кто ещё может быть повинен и завязан в катаклизме.

— Расскажи про девочку, — предложил Давыдов. — Тут уже все должны знать.

Я рассказал про Ануку. Про то, что она может быть лозой, что тут может быть завязан Центр Треугольника, и про то, как мы искали её с отцом и не нашли.

— Ты слышал про драконов. У нас мораторий на вопросы к ним. Но я думаю, что стоит санкционировать экспедицию — конкретно про вопрос, касающийся Ануки Анканатун. Вам с отцом.

— Поддерживаю, — кивнул Давыдов. — Заодно проверим, действительно ли есть навык драконьего языка.

— Что думаешь, Коля? — Меньшиков повернулся к самодержцу.

— Предлагаешь д-докинуть его до Камчатки? — император почесал подбородок.

— К молодым родителям не стоит, — покачал головой Давыдов. — Им сейчас не до пустой болтовни. Надо прямо на Земли Драконов. Через Новую Зеландию — там как раз Матвей Генрихович, с ним вместе и поедет.

— Не-е, так далеко — не буду. Устал, — покачал головой император. — Д-дисколёт выпишем, за д-двадцать часов долетит.

— Ну, не прямо-таки сейчас, — покачал головой Олег Евгеньевич. — Нам бы посмотреть, сколько это всё будет продолжаться. Да и юноше надо бы отдохнуть. Скажем, через неделю, пойдёт?

— Через неделю — могу!

На том и порешили, а затем разъехались по домам и имениям.

Я честно старался отдохнуть за эту неделю, но не особо-то и вышло. Отгулов накопилось достаточно, но мы с Сидом занимался стройкой и подбором мебели для особняка, выбором интерьеров. Отметился на работе только в начале, заполнив кой-какие бумаги, и в конце.

Корней Константинович отстегнул тысячу рублей, выигранных в споре с братьями Серафимовичами по поводу того, вернусь я, или нет.

'Платёжный счётъ: 1321 ₽ 52 коп.

Накопительный счётъ: 6 421 900 ₽'

Всего через два дня, как и обещал, я снова нанёс визит в поместье Чистяковых, чтобы познакомиться с родителями Нинели.

Мероприятие было чересчур ответственным, и волнение я перед ним испытал едва ли не большее, чем перед состоявшимся конклавом.

День выдался теплее предыдущих, и мы засели на веранде, той самой, по крыше которой я пролез к Нинели. Тэпходон в присутствие хозяев превратился в радостного беззаботного щенка, всё время чаепития привлекавший внимание и звавший поиграть с ним.

Кирилл Юрьевич оказался невысоким, склонным к полноте господином, в очках и, неожиданно, с длинной шевелюрой. Процент сечения у него по ощущениям был в районе двух с половиной — трёх. Общался он вполне радушно, хоть и с лёгким привкусом надменности. Расспросил про учёбу, про отчисление, про работу. Поговорили про полосы на небе и сошлись во мнении, что власти и тайные общества что-то испытывают и скрывают. Затем осторожно спросил:

— А навык, простите за бестактность, уже раскрылся?

— Есть такое. Даже… не один.

Людмила Викторовна, мать Нинели, всё это время не проронившая ни слова, в этот момент удивлённо приподняла брови.