Срезанные цветы

Она распечатала ее и положила на землю. Пес понюхал угощение и довольно вежливо, не торопясь, стал грызть печенья.

– Как жаль, что ты не можешь дать свидетельских показаний, – вздохнула Мирослава.

Услышав ее голос, пес поднял глаза и тоже вздохнул, словно в знак согласия.

Домой Мирослава приехала в девятом часу. На крыльце ее ждал только Дон. Это говорило о том, что Шура Наполеонов опередил ее и Морис накрыл на стол, чтобы накормить вечно голодного следователя. Волгина была недалека от истины: не успела она подняться на крыльцо и приласкать кота, как из дверей выкатился Шура. Он держал в руке толстый бутерброд, половину которого уже съел.

– Где тебя носит? – спросил он с набитым ртом.

– Работаю вместо некоторых…

– Ой-ей, – сказал он, прожевав кусок, – ты работаешь за себя, сумасшедшие гонорары отрабатывать надо.

Мирослава фыркнула и спросила:

– А зарплату следователя?

– Какая ты вредная, – пробухтел Шура и запихнул в рот остатки бутерброда.

– Всухомятку есть вредно, – сказала Мирослава на ходу.

– Так это твой Морис виноват! – воскликнул Шура, устремляясь вслед за ней. – Говорит, мол, Мирослава придет, тогда и ужинать будем. А у меня живот от голода свело, еле бутербродик крохотный выпросил.

– И ты называешь его крохотным? – возмутился Морис, услышавший их разговор.

– Ну… – протянул Шура. – Все в мире относительно, для тебя он большой, а для изголодавшегося человека – крохотный.

– Ладно, – сказал Миндаугас примирительно, – садись за стол, изголодавшийся человек.

Шура в таких случаях никогда не заставлял себя упрашивать.

После ужина Наполеонов спросил Мирославу:

– Ты не хочешь поделиться со мной информацией?

– Почему бы и нет. – И она рассказала ему обо всем, что узнала за день.

– Значит, Симоненко ты исключаешь? – спросил Шура.

– Даже если он хотел избавиться от своей жены, а интуиция мне подсказывает, что это не так, гибель Оксаны стала для него ударом, Самуилу Семеновичу нет резона убивать остальных.

– Я уже говорил тебе, что, возможно, кому-то была нужна лишь одна смерть из этой цепочки.

Мирослава покачала головой.

– Нет, я так не думаю. И при чем здесь алая роза?

– Для антуража, – повел плечами Наполеонов.

– Нет, Шура, у меня такое впечатление, что преступник запланировал убить всех этих женщин, и именно их. Ни одна из них не была случайной жертвой.

– Что позволило сделать тебе подобные выводы?

– Интуиция…

– И все?!

– Пока все…

– Вы считаете, – подал голос Миндаугас, – что Глеб Павелецкий заметил преступника?

– Вполне возможно. Если убийца следил за баней не один день, то он знал, что машины Глеба там быть не должно. И ее появление было для него неприятной неожиданностью.

– Он спрятался в арке, но собака его учуяла и облаяла?

– Мы можем это только предполагать…

– Дождавшись, когда выйдет Скоробеев и они с Павелецким уедут на его машине, убийца от имени Киры выманил из помещения сторожа Семидужного?

Волгина кивнула и спросила:

– Ты разговаривал со Львом Скоробеевым?

– Конечно.

– Он никого не заметил, когда они отъезжали от бани?

– Увы. – Шура развел руками и вздохнул. – Подозреваю, что приятели сразу начали трепаться, например, о предстоящем времяпрепровождении в клубе и не особенно смотрели по сторонам.

– Боюсь, что ты прав, – согласилась Мирослава.

– Больше нам некого и расспросить…

– Осталась еще таинственная художница Анна Колесниченко.

– Думаешь, она могла кого-то видеть на озере?

– Почему бы и нет…

– Как будешь ее искать?

– У нас есть ее телефон, но он, по-видимому, отключен. Если она так и не откликнется или не захочет встречаться, обращусь к тебе. Полиции проще отыскать адрес.

– Попробуем.

– Кстати, у меня сегодня было свободное время перед встречей, и я заходила в галерею «Вишневая роща».

– И что? – жадно спросил Шура.

– Полотен Анны Колесниченко в залах нет. Но она могла там выставляться ранее. Галерея, насколько мне известно, принадлежит отцу Димы Славина.

– А это мысль! – Шура шлепнул себя по лбу ладонью. – И как я сам недодумался!

– Спроси у Димы, возможно, он сам сумеет все выяснить у отца, а если нет, то напросись на разговор со Славиным-старшим сам.

– Лучше ты, – сказал Шура, – ты у нас мастерица разговорного жанра.

– Тебя тоже в косноязычии заподозрить сложно, – усмехнулась Мирослава, но от беседы с владельцем «Вишневой рощи» отказываться не стала.

Владелец галереи внимательно выслушал сына и сказал, что в «Вишневой роще» Анна Колесниченко не выставлялась и он сам с ней лично незнаком. Зато еще два дня назад ее картина «Цветение ветрениц» висела на стене «Оленят», где очень часто появляются полотна молодых художников, и, если картину не купили, она и сейчас там.

По просьбе сына Славин-старший позвонил хозяину «Оленят» Вениамину Рудольфовичу Хворостову и попросил его поговорить с частным детективом Мирославой Волгиной. И тот не отказал.