Срочно разыскивается герцог

– О! – Софи была полна рвения и энтузиазма. – Вы просто полюбите это, я обещаю! – Она взяла лист, на который осторожно косилась Феба. – Эта история пока одна из самых моих любимых. Она и в самом деле довольно романтичная… – Девушка заколебалась, словно ожидая, что Дейдре высмеет ее, но Ди слушала довольно охотно. Очевидно, любая форма развлечения выигрывала по сравнению с перспективой столкнуться с Тессой.

Софи откашлялась и сделала вдох.

«Давно-давно жили-были король и королева, и каждый день они восклицали: «О, если бы у нас был ребенок!» Но, увы, у них не было детей. Затем однажды, когда королева отправилась купаться, случилось так, что на берег выскочила лягушка и сказала ей: «Твое желание будет исполнено. До конца года у тебя родится дочь»».[11]

Дейдре фыркнула.

– Лягушка? Говорящая, исполняющая желания лягушка?

Феба резко обернулась.

– Ш-ш! Или я расскажу Тессе, что ты лежишь на диване, измяв свое платье.

Дейдре спасовала.

– Ох, ну ладно.

Софи бросила на Фебу благодарный взгляд и сделала еще один вдох. В этот раз ее голос был сильнее, увереннее.

«Предсказание лягушки сбылось, и королева родила девочку, которая оказалась такой красивой, что король был вне себя от радости и решил устроить большой праздник. Он пригласил не только своих родственников, друзей и знакомых, но также и волшебниц, в надежде, что они будут щедры и добры к его дочери».

Скоро Феба обнаружила, что заворожена сказкой, которую Софи читала хриплым, негромким голосом, что была очарована теперь, когда внимательно слушала. Здесь было проклятие, что захватывало, и злая колдунья, что беспокоило, и невинная молодая девушка пятнадцати лет…

Разве всем нам не было когда-то по пятнадцать лет?

Феба проглотила поднимающиеся волной плохие воспоминания и сосредоточилась на истории Софи. На девушке, которая – хотя и не по своей вине – была приговорена к волшебному сну…

Софи прекратила читать и опустила лист бумаги.

– Что? – Дейдре приняла сидячее положение на диване. – Это все? Этого не может быть! Она проведет вечность, запертая в своем замке за стеной из шипов?

Феба и сама немного расстроилась.

– Я не могу поверить в это…

Софи покачала головой.

– О нет – есть еще. Просто я еще не закончила перевод.

Феба вскочила со своего стула и подтолкнула Софи, чтобы та опустилась на него.

– Давай. Начинай. Переводи.

– Да, – добавила Дейдре. – переводи с быстротой ветра.

Софи покраснела, польщенная.

– Вам, на самом деле, понравилось? Я подумала, что могу переплести их, когда закончу…

Дейдре подняла руку.

– Поменьше говори. Побольше работай.

Спустя бесконечные полчаса, следующий параграф был готов. Несчастная принцесса все еще сидела взаперти, и к этому моменту бессчетное множество прекрасных молодых потенциальных женихов погибли, пронзенные шипами.

Дейдре сложила свой носовой платочек, чтобы найти место посуше.

– Все эти прекрасные принцы… такое ужасное расточительство…

Феба шмыгнула носом.

– Бедная принцесса… запертая вдали от всех, наказанная навечно…

Софи отчаянно складывала свои заметки, пытаясь сдержать собственные слезы до того, как работа будет испорчена.

– Все эти люди, вся их жизнь была заморожена…

Все замечательно выплакались, на самом деле Феба даже почувствовала себя лучше после этого, и даже у язвительной Дейдре, казалось, смягчились острые углы. Софи откинулась назад в кресле, одну руку вяло приложив к животу.

– Я больше не могу. Я истощена, и мои глаза жжет. – Она сняла очки и посмотрела на кузин. – Я ненавижу вас.

– Конечно, ты должна это делать, – согласилась Дейдре. – Очки гарантированно отталкивают мужчин. Что странно, если задуматься над этим. Я имею в виду, что большинство мужчин не интересуются женскими глазами, не так ли?

Софи повернулась к ней и прищурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Сиськи и задница, – грубо ответила Дейдре.

Софи задохнулась, но Феба только испуганно захихикала.

– Она права.

Софи снова аккуратно заправила за уши оправу очков и перевела взгляд с одной девушки на другую.

– В самом деле?

Они одновременно кивнула. Софи покачала головой.

– Тогда хорошо, что я не охочусь на мужа, потому что мне практически нечем приманивать его.