Срочное погружение

Такие вопроси Фадин задавал и себе и другим постоянно. И когда установил, что никто не желает на них отвечать, а напротив, все ищут и находят ответы на такие вопросы, которые он, Фадин, и вопросами-то не считал, сделал вывод, что лучше всего устроить себе такую жизнь в которой нет ни вопросов, ни ответов. Такая жизнь нашлась очень быстро. Она существовала особняком внутри самого Фадина, и нужно было только расширить сферу ее влияния, вытолкнув из себя всю остальную. Так он и поступил. То есть перешел на полное самообеспечение в духовной сфере. Как говорится, ушел в себя и не вернулся.

В свои тридцать девять лет Фадин удостоился должности старшего инженера, репутации мужика надежного и безотказного. Главной его чертой была предельная исполнительность. Если ему что-то поручали, он исполнял поручение буквально, не привнося ничего своего, но и не убавляя ничего по собственной инициативе. Что именно делать, ему было совершенно безразлично. Надо паять - он паял, надо тащить кабель - тащил, надо написать кучу бумажек - писал. Нельзя сказать, что он не любил работать, нет, Фадин работать любил и умел. И больше того, он с удовольствием совершал каждое телодвижение, работал быстро и аккуратно. Но сам смысл работы, ее цель не интересовали Фадина абсолютно. То есть ни в какой степени. Причем он где-то уголком сознания понимал, что так нельзя жить, но ничего с собой поделать не мог. Возможно, причиной этому было то, что его зарплата практически не зависела от результатов непосредственных усилий. Очень возможно... А возможно и другое.

Душу он отводил дома. Собрал неплохую библиотеку, купил цветной телевизор, магнитофон, стереокомплекс. Читал, смотрел, слушал. В книгах, журналах, на экране жизнь была прекрасна и удивительна, разнообразна и насыщена. Фадин плюнул на свою и стал жить чужими жизнями. Это было гораздо менее хлопотно и, уж во всяком случае, намного удобнее. Особенно в кресле. И особенно после того, как они с женой купили дачу. У Фадина сразу появилось некое подобие смысла жизни. Надо бы по сделать то и се, купить, достать, добыть. Смысл был отчетливый и выпуклый, потому что в магазине помидоры стоили по рублю за килограмм, а на грядках росли сами по себе - бесплатно.

Когда Фадин попал в бригаду, его как новичка попытались использовать на побегушках. Первые несколько дней он только и делал, что подносил и относил. А потом отказался. Ему намекнули, что он ведет себя неправильно. И тогда, как в детстве, Фадин взъерошился, взял в руки кусок трубы и заявил, что впредь будет отстаивать принцип самоопределения до конца. С тех пор его стали уважать, но сторонились.

Постепенно в голове Фадина все начало укладываться на какпе-тп полочки, и довольно скоро он понял что все. Причем что именно все, oн еще не осознал до конца, ясно было только, что количество спокойной жизни перешло, наконец, в качество, и она кончилась раз и навсегда Что-то в нем треснуло, хрустнуло и сломалось. Если теперь он и здесь поплывет по течению, то превратится в говорящую скотину и тогда станет ничуть не лучше этого деда-старожила. И не даром он попал на эту свалку, нет, не даром! Он всю жизнь сюда стремился, сам того не желая, шел целенаправленно, проявив завидное упорство: И своего достиг. И хорошо, что он попал сюда сейчас, а не под старость лет, как этот дед. То-то был бы достойный эпилог!.. Во всяком случае, теперь есть цель - надо отсюда вырваться, и он. Фадин, вырвется отсюда, хотя бы для того, чтобы самого себя убедить в своей способности жить по-человечески.

Прежде всего, Фадин попытался проанализировать, отличаются ли вновь прибывающие индивидуумы, оседающие на свалке от прочей публики, которая толкалась здесь преимущественно в выходные дни и потом выветривалась. Из разговоров с дедом, частных мнений и косвенных данных получалась следующая картина. Относительно любого посетителя свалки заранее нельзя было утверждать, что он благополучно вернется восвояси или, напротив, окажется в бригаде. Свалка фильтровала народ совершенно непонятным образом, носившим внешне случайный характер. Типа, скажем, каждый сто сорок третий по порядку номеров. Некоторые посетители были завсегдатаями, как, например, один пенсионер, являющийся на свалку и собиравший порезанные книги, которые привозили из библиотек во время кампании по списыванию. С ним ничего плохого не случалось, хотя дед утверждал, что он ездит сюда уже несколько лет. И, напротив, отдельные индивидуумы попадались сразу. Причем их проникновение на свалку имело какой-то фатальный характер. То есть, вдруг обнаруживалось, что человеку позарез нужна какая-нибудь штуковина, которой нигде нет, хоть тресни! Он бросал все и летел на свалку, поскольку, как утверждали друзья и знакомые, там все есть. Из оставшихся на свалке то, что им нужно, не находил никто