Срок истекает на рассвете. Черные цветы Френсиса. Цивилизованные джунгли. Актеры-любители. Утром, в день святого Патрика. Десять нитей. «Шутка»

— Теперь это уже несущественно, — поспешно заметил Полкингорн, складывая листок со своими заметками. Он не решался выбросить его здесь же, опасаясь, что миссис Арнольд захихикает, а мистер Арнольд опять расхохочется. Пытаясь успокоиться, он подумал, что все столь блестяще найденные им нити разгадки, безусловно, что-нибудь бы значили, если бы эта семья жила не так уж банально, чересчур по-человечески…

— Итак, — задумчиво заметил Ферли, — получается, что мы ничего не знаем о типе, который здесь скрывался. Знаем только, что он любитель детских книжек со смешными картинками.

— Тоже мне примета! — сердито пробурчал Полкингорн. — Кто их у нас не читает?

Миссис Арнольд, понимая, что разговор принимает неприятный оборот (ей нельзя было отказать в тактичности), склонилась над столом и стала просматривать лежащие на нем письма.

— Джим! — воскликнула она вдруг. — Телефонная станция опять хочет содрать с нас лишние деньги! У нас нет ни родных, ни знакомых в штате Кентукки. Зачем бы мы стали звонить туда по междугородному телефону?

— Что, что?! — внезапно оживился Ферли.

— Прошу прощения, мне надо спешить домой, — заявил Полкингорн со смущенной улыбкой. Он вышел из дома через кухню, пробрался через живую изгородь и вернулся в свой аккуратный домик, где все было так ясно, понятно и чинно…

На следующий день к Полкингорну зашел Ферли.

— Я думаю, вам будет интересно узнать о результатах расследования, — добродушно усмехаясь, сказал он. — Это был Мэтью Хууз. Сообразительным парнем его никак не назовешь. Он и не помышлял о побеге, но не отказался бежать, когда представилась возможность. Потом он поссорился с Коссетти и Сперроу, и они разошлись. Проходя мимо дома Арнольда, Хууз прочитал оставленную для молочника записку. В ночь на тридцать первое он проник в дом, сейчас же позвонил по телефону матери в Кентукки и попросил срочно выслать ему денег. По его словам, он же не какой-то там вор и даже здесь, у Арнольдов, взял только хлеб и мясо. Мать выслала деньги по почте, и Хууз, сидя дома, все время высматривал почтальона. Он знал, что на следующий день должны вернуться хозяева дома, и начал беспокоиться. Полиция задержала Хууза на вокзале, он и не подумал сопротивляться. Парень, говорю, туповатый. Если чему и научился в армии, так только одному: аккуратно заправлять постель.

— Спасибо, что зашли, — снисходительно заметил Полкингорн. — Очень вам признателен.

— Вот и я хотел сказать: не надо усложнять жизнь — она значительно проще, чем в романах некоторых писателей.

И Ферли снова улыбнулся.

«ШУТКА»

— А вот и Пегги! — воскликнула высокая темноволосая девушка.

Джордж Маккаррен — он сидел рядом с ней — оглянулся.

Ресторан был переполнен, и худенькая блондинка, то и дело извиняясь, пробиралась к ним между тесно поставленными столиками и опустилась на свободный стул.

— Здравствуй, — обратился к ней Ал. — Знакомься, мой друг Джордж Маккаррен. Джордж, это та самая очаровательная блондиночка, я уже рассказывал о ней… Ну, что скажешь?

— Тебе нельзя отказать в хорошем вкусе, — вежливо улыбнулся Джордж.

Не поднимая головы, блондинка искоса и, как показалось Джорджу, с каким-то странным выражением взглянула сначала на Ала, потом на него. Уже тогда у Джорджа мелькнула мысль, что она что-то замышляет.

— Привет, Рита, здравствуйте, Джордж, — наконец ответила она. — Надеюсь, выпить что-нибудь найдется?

— Возьмите мой стакан, — предложил Джордж.

Пегги жадно, обеими руками схватила стакан, выпила его до дна и, опуская на стол, впервые остановила взгляд на Джордже.

— Ого! — удивился Ал. — Видать, у тебя и вправду горит все внутри. Что-нибудь стряслось?

— Я немножко расстроена, — тихо ответила девушка. — Только что видела на улице неприятную сцену. Не будем говорить об этом. — Она закрыла лицо дрожащими пальцами.

— Конечно, конечно! — поддержала Рита. — Ну вот, все в сборе. Что же мы сделаем для прекрасной незнакомки, почтившей нас своим присутствием?

Джордж подумал, что Рита казалась довольно интересной, пока не улыбалась. Улыбка обнажала ее некрасивые зубы, углубляла бесчисленные морщинки у глаз и рта.

— Не знаю, — ответил Ал. — А что вы можете предложить, дети мои? Потанцуем или сперва поедим?

Идти в кабаре или на какое-нибудь эстрадное представление было уже поздно. Джордж знал от Ала, что обе девушки работали в вечерних сменах — Рита в маленьком ночном магазинчике, а Пегги билетершей в кино.

Джордж признался, что не танцует, поэтому приняли решение поужинать. Ал и Рита углубились в изучение меню и с видом знатоков обсуждали различные блюда. Джордж решил, что Рита все же, видимо, славная девушка, а вот Пегги по-прежнему казалась ему чуточку странной.

Он пытался догадаться, о чем она сейчас думает. Пегги никто бы не назвал хорошенькой: маленькое печальное личико почти без подбородка, небольшой рот с узкими, плотно сжатыми губами; ее лицо с тонкой, гладкой кожей ни минуты не оставалось неподвижным, и время от времени к ямочке на подбородке добавлялись ямочки на щеках. Девушка упорно избегала смотреть на Джорджа.

Конечно, Ал пригласил Пегги для себя.