«Срубленное древо жизни». Судьба Николая Чернышевского

– Но, повторяю, – продолжал Н. Г., – что в этих похвальных увлечениях молодежь руководится, конечно, благородными порывами… Молодежь всегда была отзывчивой к общественным вопросам; следует только желать, чтобы такое увлечение являлось всегда результатом честных побуждений. К сожалению, увлечения эти часто переходят границы, а главное – являются результатом подражания, причем рассудок всегда подчиняется чувству тщеславия: “как-де это я – какой-нибудь мизерный студентик – да вдруг сделаюсь передовой личностью, главою, диктатором целого общественного движения!” Разве это не лестно?.. Поэтому-то подобные увлечения и не бывают долговременны. Припомните свое детство… Когда-то вы, вероятно, любили прыгать верхом на палочке и даже с пренебрежением смотрели на тех, кто, подобно вам, не умел этого делать… Тут то же самое: увлечения хватает лишь до той поры, пока у будущих диктаторов вершка на два не отрастет борода… Мы все, к сожалению, слишком склонны увлекаться примерами и авторитетами. <…> В то время свежей новостью были слухи о беспорядках среди университетской молодежи по поводу введения нового устава. Я пожелал знать мнение об этом Н.Г. К моему удивлению, он с чрезвычайной горячностью разразился нападками на студентов.

– Все эти и подобные им беспорядки вызываются слишком наивными, а потому плохо рассчитанными побуждениями. Проявлять подобные протесты – безумство. Что вы скажете о шалуне мальчишке, который в бессильной злобе на оскорбившего его великана бежит за ним и старается укусить его за икры? Ведь великан каждую минуту может обернуться и поднять шалуна за волосы на воздух!.. Беспорядки, подобные только что случившимся, способны лишь ухудшать положение протестующей стороны… И прискорбно, конечно, что в этих безумных порывах молодежь всегда забывает то дело, ради которого она идет в университет…»[425]

Это, конечно, была позиция «постепеновца», чего от Чернышевского молодой человек не ожидал. Но он внимательно, надо отдать ему должное, выслушал доводы мэтра. «История показывает, что общества с тайным, в большинстве с преступным образом действий никогда не достигали положительных целей… Все, что делается в темноте, – либо пошло, либо пусто… Если вы днем, при свете, в состоянии, как следует, вспахать, положим, 50 десятин земли, то что вы вспашете ночью, в темноте?.. Перепортите только землю… Серьезные, умные люди в тайных обществах не состоят… Тайные кружки и общества – это пустые бессодержательные скопища недоучек, способных лишь тормозить ход государственной жизни. Члены этих кружков не хотят знать, что, вредя правительству, они вместе с тем вредят и государству… <…> История, повторяю, показывает, что цивилизация двигается не тайными обществами, – нет! – ими возбуждались только местные восстания и бунты, не приводящие ни к каким положительным результатам… Мы должны быть довольны, что нашего мужика теперь не бьют, как было прежде, а вот, подождите, придет время – он потребует, чтобы его и не ругали… Ступайте на вечерний базар и посмотрите, много ли вы встретите в продаже лаптей. Все – даже простые мужики – привыкают ходить в сапогах… А как вы станете предлагать народу, в пользу которого работают часто тайные общества, такие прелести, в которых путаются сами члены тайных обществ, рисуя будущий, идеальный, по их мнению, строй жизни?.. Прежде всего народ не имеет времени и не желает слушать ваши бредни: он слишком занят для этого…»[426]

Разумеется, пусть судит сам читатель, какое впечатление мог произвести этот разговор на восторженного и пылкого юношу… Скориков написал несколько писем о своем новом знакомстве своим товарищам-однокурсникам и рассказал о свидании с Н.Г. одному из своих молодых сослуживцев, г-ну Н. (А.Я. Назарову, впоследствии заведующий кооперативной лавкой в Екатеринбургской губернии), ярому революционеру по взглядам, с которым он был в большой дружбе. Н. чрезвычайно был удивлен этим рассказом и до того волновался, что разразился целым потоком упреков по адресу Чернышевского, находя в его теперешних взглядах явное противоречие с его же собственными как философскими, так и политико-экономическими произведениями. Н. ссылался на его материалистический трактат «Антропологический принцип в философии», где Чернышевский является ярым приверженцем крайнего материализма, и на его статьи об общине, где он отстаивал то положение, что в развитии общественной жизни возможны и скачки – переходы из одной стадии в другую, минуя промежуточную стадию (развитие аграрных отношений согласно гегелевской триаде), – тогда как теперь-де Чернышевский является своего рода «постепеновцем». Скориков защищал Чернышевского, указывая на то, что это противоречие лишь кажущееся, но споры ни к чему не вели, и Н. выразил настойчивое желание лично увидеть Н. Г. и поговорить с ним на эту тему.