Срыв

Если бы только не эта нервотрёпка. Когда в церквах всё хорошо, то его не зовут, не просят сорадоваться. Разве что на какой-нибудь юбилей, на свадьбу или на освящение нового молитвенного дома пригласят. Но много ли тогда узнаешь? Обилие народа, множество рукопожатий, просьбы сказать слово, ответить на вопросы, дать советы… Но радоваться с радующимися ему приходилось намного реже, чем плакать с плачущими. Особенно сейчас, когда открыты невиданные доселе возможности. Часто церкви не знают, как ориентироваться в новых условиях, в какую дверь входить, а в какую – нет, какие предложения принять, а какие лучше отклонить. И порой не с кем поговорить, не с кем посоветоваться… Как он уставал от этого, и тогда тоска по старому токарному станку становилась реальностью.

* * *

«Хорошо бы побыть сейчас одному в купе. Может быть, повезёт», – думал он, глядя на подъезжающий поезд. Так хотелось обдумать прошедшие дни, помолиться, расслабиться, хотя бы несколько часов побыть без наблюдателей. Да ещё, не дай Бог, попадётся какой-нибудь болтун. Ему сейчас почему-то абсолютно не хотелось иметь с кем-то дело. Надо было всё же взять кого-нибудь из братьев с собой в дорогу. Можно было бы обсудить некоторые вопросы, подкрепиться взаимно. Да вдвоём и легче выключить нежеланно разболтавшегося попутчика. Но все так заняты своими делами. Да и билеты становятся всё дороже…

Поезд подъехал, остановился. Он отыскал свой вагон, показал проводнице билет и прошёл в купе. Нет, оно не было пустым. У окна сидела женщина. Его желание не исполнилось. Настроение стало ещё хуже.

– Здравствуйте, – как можно вежливее поздоровался он, пытаясь придать своему голосу холод и неприкосновенность.

– Здравствуйте.

– Разрешите?

– Конечно, проходите, располагайтесь.

Он расставил вещи – чемодан на верхнюю полку, дипломат на нижнюю, рядом с тем местом, куда хотел сесть. В нём были некоторые вещи, которые ему, может быть, понадобятся – Библия, новая нечитанная книга и кое-что перекусить. Потом снял плащ, расстегнул пиджак, хотел немного расслабить галстук, но, украдкой заглянув в зеркало, находившееся на внутренней стороне двери, только поправил его, причесался и сел напротив своей попутчицы – не прямо напротив, а немного наискосок.

Таких купе он видел уже десятки: обшарпанные, иногда порезанные дерматиновые сиденья, выцветшие шторки на окнах, одинаковый запах, только, в зависимости от вентиляции, – погуще или послабее. На этот раз запах был не такой уж сногсшибательный, немного пахло духами – наверное, от попутчицы. По грязному окну ползала невесть как попавшая в вагон муха.

Украдкой он взглянул на попутчицу. Перед ним сидела довольно молодая, очень симпатичная женщина.

Какое-то время он не знал, что делать, – затеять с ней разговор или нет? Обычно он, если не желал вдаваться в разговор с попутчиками, использовал несколько испытанных приёмов. Например, делал вид, что хочет поспать, или доставал какую-нибудь книгу и углублялся в чтение; или, во всяком случае, показывал, что хочет читать. Раньше он часто доставал Библию, и попутчики, заметив, какую книгу он читает, начинали задавать вопросы, и чтения не получалось, уединиться тоже было невозможно. А желания беседовать на религиозные темы становилось почему-то всё меньше. В последнее время он читал какую-нибудь беллетристику или газету. Благо перестройка предоставила возможность читать всё подряд, даже то, что в течение многих лет было абсолютно запретным. Попутчики в таких случаях или сами начинали что-нибудь читать, или просто сидели молча и не мешали. Эти методы предохранения от нежелательных разговоров почти всегда срабатывали.

Не успел он на этот раз до конца обдумать этот вопрос, как молодая женщина сама взяла инициативу в свои руки.

– Я так рада, что не придётся одной ехать дальше, – сказала она. – Станцией раньше на вашем месте сидела пожилая женщина, так ребята из соседнего купе хоть не так наглели, а как она вышла, так прямо каждые пять минут открывают двери и разную похабщину несут. Может, хоть сейчас отстанут…

На какое-то мгновение он почувствовал себя польщённым. Такая приятая женщина берёт его себе в защитники. Желание достать книгу как-то ослабело.

– Знаете, с одной стороны, я понимаю этих ребят, – он улыбнулся и слегка прокашлялся. – Кто же не захочет полюбоваться такой красавицей?

– Ну, уж прямо, так и красавица… Все вы одинаковые. Подумаешь, что во мне особенного? – возразила она.

По всему было видно, что комплимент, хотя и получился немного плоский, но достиг цели. Да и кому не хочется услышать комплимент от приятного мужчины. А что он именно таковым и является, он знал. Попутчица слегка покраснела и невольным жестом поправила блузку.

Он любил делать женщинам комплименты, что придало ему славу очень галантного мужчины. Хотя, с другой стороны, это приносило ему и некоторые неприятности. Не все сестры по вере понимали его правильно, и некоторые, особенно одинокие сёстры и жёны неверующих мужей, после очередного комплимента втайне считали, что они у него на особом счету. Жена неоднократно предупреждала: