Срыв

– Вы правы, я работаю лаборанткой. Правда, скоро придётся менять профессию. При этих ценах разве прокормить одной двоих детей?

– Одной? А муж?

– Нет у меня мужа, ушёл. Точнее, выгнал. Меня и детей тоже.

Ему стало немного неловко. Напросился на откровенность. А, может быть, он этого и хотел? Ведь втайне ждал, что она что-то скажет о муже. И она действительно начала рассказывать, будто какая-то плотина вдруг прорвалась в ней. Рассказала о своей несчастной любви к человеку, который занимал видную позицию и которому она была не ровня. О том, как он, от нечего делать, стал за ней ухаживать. Потом она ему доверилась и забеременела. Её родители придерживались старых правил морали и устроили страшный скандал, грозили ему всеми мыслимыми и немыслимыми профсоюзно-административно-партийными карами и обличениями. Он стоял в самом начале крутой карьеры и скандал был ему ни к чему.

Они поженились, потом родились дети. Как только его позиция немного укрепилась и ему не надо было бояться козней её родителей, да и инстанции, которые следили за моральным состоянием советского народа, вдруг потеряли свою силу, он сразу же повёл дело к разводу. Очень уж он любил свободную жизнь.

Она рассказала об унижениях, которые ей пришлось вытерпеть за это время, о побоях, изменах и, наконец, о разводе. Единственное, что ей осталось, – это дети.

Он слушал молча, лишь изредка кивая головой и вздыхая в знак сочувствия. Где-то по ходу разговора она вдруг перешла на «ты».

– Ну вот, Олег, я тебе и исповедовалась… Такая у меня судьба горемычная…

Он чувствовал, что должен был бы сейчас указать ей па источник всякого утешения, но не смог. Он абсолютно не знал, что ответить. Фразы, которые он обычно в таких ситуациях говорил, показались ему вдруг плоскими и никчемными. А, может быть, он даже не хотел в данный момент произносить эти старые, не раз испытанные фразы? В глубине души он точно знал, что не хотел. И чувствовал, что это плохо.

– Вот такая жизнь у меня. А тут ещё и болезнь подкрадывается, – продолжила попутчица. – Что делать, не знаю. Вся жизнь моя такая неустроенная, сумбурная… К тому же, мама полгода тому назад умерла. Осталась я одна с детьми. Боюсь, как бы муж их у меня не отсудил. Тогда совсем – хоть в прорубь головой…

Её лицо было грустным и от этого ещё более прелестным. Её руки перестали двигаться и лежали напротив, на столике. Лишь изредка, когда на них садилась муха, они нервно вздрагивали. Вдруг в нём неожиданно откуда появилось непреодолимое желание погладить эти такие красивые, но обиженные судьбой руки. Несмело протянул он свою правую руку и положил на её руки. И тут они как бы открылись ему, её руки разомкнулись и впустили его руку внутрь, между ладонями. Какие они были тёплые, мягкие и нежные, ладони этой несчастной женщины!

Они как будто истосковались по такому прикосновению и теперь несмело ласкали его руку. Вначале он немного испугался, но потом положил вторую руку сверху и стал гладить её руки.

– Какие нежные у тебя руки, – прошептала она, – очень мягкие для токаря…

Он сам не заметил, как его бросило в жар. «Эх, надо было снять пиджак», – подумал он. Потом, не разнимая рук, как будто в трансе, поднялся и сел рядом с ней. Осторожно высвободил правую руку, расслабил немного галстук и обнял её за талию. И сразу почувствовал, как она прижалась к нему. Это ощущение чужого тела молодой, красивой женщины заставило его сердце лихорадочно биться. Приятный запах незнакомых духов действовал таинственно и маняще. Она запрокинула голову, губы её были полуоткрыты, дыхание частое и зовущее. А глаза блестели таинственно маняще… Он прижался к этим губам своими.

«Боже мой, неужели это со мной происходит?! – подумал он. – Что это со мной? Я что, с ума схожу? Что я делаю?! Ведь нельзя же, нельзя… Господи, помоги мне! Останови же меня…» А сам всё сильнее прижимал её к себе, всё лихорадочнее гладил её тело. Всё его естество захотело вдруг любви. Он так истосковался по запаху женской кожи. А Бог его не останавливал.

* * *

Когда он возвращался из поездок домой, то, переступив порог, первым делом ставил на пол чемодан, дипломат и обнимал жену. Прижимал её к себе, дышал её запахом и на несколько мгновений забывал тогда обо всём на свете. Он расслаблялся, отдыхал, выгружал отрицательные эмоции, заправлялся как бы новой энергией. Дети отходили молча в сторону, знали – теперь родителям хорошо.

* * *

«Боже, прости… Ведь нельзя… Что я делаю? Ну, ещё немного, ещё самую малость… Ведь я так истосковался… Слишком далеко я не пойду… Слишком близко к обрыву не подойду… Я остановлюсь… Но не сейчас… Ещё чуть-чуть… Потом…»