Срыв

– Светлана, ты теперь знаешь, кто я такой и я прошу тебя, прости меня. Я очень прошу тебя об этом. Это было нехорошо, что между нами тогда в поезде случилось.

– Да что ты такое говоришь?! Тебе что, плохо было со мной? Не за что тебе извиняться передо мной. Утешил ты меня, пригрел… Спасибо тебе.

– Да нет, ты меня не понимаешь. То, что мы там сделали, это был грех. Грех перед Богом.

– Что ты за глупости говоришь! Мы же взрослые люди, знаем, что делаем. Что значит грех? Это, может, в прошлом веке такое говорили, а в наш-то, просвещённый… Может, ты перед женой согрешил, а я свободный человек, мужа-то нет…

– Да не в первую очередь в жене или в муже дело. Понимаешь, есть Бог, и в Его глазах наш поступок является грехом, мерзостью. Он накажет нас за это…

Олег Николаевич со страхом почувствовал, что его речь, несмотря на все старания, звучит несвязно, нелогично и неубедительно. Он говорил вполголоса, боясь, что вдруг кто-то пройдёт мимо и услышит.

– А раньше ты этого знал? – перебила она его.

– Что? – не понял он.

– Ну, что это грех, – пояснила Светлана.

– Знал, конечно.

– А почему же тогда сделал?

– Не знаю, сатана попутал…

– Сатана, говоришь, – опять перебила она его, и в её голосе прозвучали лёгкие иронические нотки. – А ведь раздевали меня твои руки, а не руки сатаны, целовали твои губы. По-моему, сатана здесь ни при чём.

– Конечно, это я был, но ты понимаешь… всё очень сложно… сатана толкает нас на такие поступки. Это он и в то же время я… – Олег Николаевич пытался что-то объяснить, но чувствовал, что запутывается в своих словах. – В ад мы попадём за этот поступок, Света…

– Ну что ж, в ад, так в ад, коли судьба такая.

– Но, Света, ведь можно и по-другому, можно попросить у Бога прощения и Он простит. Понимаешь? Если мы с тобой покаемся в этом поступке, то Бог простит, и судьба здесь ни причём. Покаянием перед Богом можно изменить свою судьбу.

– А почему ты говоришь о нас? Если все, что ты говорил со сцены, правда и ты всё это так здорово знаешь, то ты сам мог бы давно уже покаяться за это перед Богом. И за себя и за меня, – ирония, приглушённо звучавшая до этого в её голосе, стала вдруг явной.

– Делал я это уже много раз, но нет мне облегчения. Пока ты это тоже не сделаешь, не будет мне прощения. Ведь я и перед тобой согрешил.

Он попытался придать своему голосу уверенность и в первый раз за последние месяцы почувствовал, что ему становится легче на душе. Впервые он с кем-то говорит о своих душевных муках. Он понимал, что Светлана многое не понимает и он должен был бы объяснить ей всё это пообстоятельней, но его ждут, у него мало времени, и он торопился. Да и ощущение было такое, что она не верит ему. Звучавшая в её голосе ирония смущала его. За колонной, ближе к выходу, стояли ждавшие его братья.

– Да ничего ты не согрешил! Чушь какую-то городишь…

Он почувствовал себя стоящим перед стеной.

– Светлана, ну ты можешь мне простить тот случай?

– Если тебе от этого легче, то, пожалуйста, прощаю. Иди в свой рай!

– Может, мы как-нибудь встретимся. Видишь, я сейчас тороплюсь, меня уже ждут. Как-нибудь сядем вместе и обсудим всё. Я тебе ещё кое-что расскажу о Боге.

На её губах проскользнула улыбка.

– А потом опять будешь просить прощения? Все вы, мужики, одинаковые…

– Светлана, ты меня не поняла. Ты мне не веришь? Не буду я к тебе прикасаться, обещаю тебе. Прошлое не повторится! Всё! Такое в жизни верующего человека если и случается, то только один раз – и на этом всё. Понимаешь? Это имеет слишком серьёзные последствия. Пожалуйста, поверь мне.

Светлана молчала. Улыбка на её лице исчезла. Олег Николаевич сделал небольшую паузу, потом решил переменить тему разговора.

– Может тебе помощь какая нужна?

Светлана подняла на него удивлённые глаза. Потом тихо, но холодно ответила:

– Нет, ничего не надо, спасибо. Тебе пора, до свидания.

Она протянула ему руку – холодную, жёсткую, но кожа была, как и тогда, гладкая. Он хотел задержать её руку в своей, но она решительно высвободилась. Рукопожатие длилось всего мгновение.

– До свидания, – сказал он. – Хочешь, я дам тебе что-нибудь почитать?