Сшитое лицо

– Ну хватит! Это начинает мне надоедать… – зло произнёс шитолицый и перешёл в атаку. Отбивая череду ударов сверкающей над ним пальмы противника, Бэркэ пропустил сначала один удар по ноге, затем – по плечу. Он с криком кинулся было на противника, но следующий удар, который он попытался отбить вверх, соскользнул, и пришёлся сверху вниз прямо по его лицу. Страшная боль на мгновение ослепила его. Выпустив из руки нож, он схватился за окровавленное лицо, пытаясь разглядеть своих противников через заливающую глаза кровь. Отступая практически вслепую, он оступился и, качаясь, чуть не упал, но сохранил равновесие. Вдруг снизу до него донёсся крик Толбочоона. Бэркэ, шатаясь и продолжая отступать, оказался на самом краю обрыва, внизу шумела река.

– Толбочоон! Я найду тебя! – собравшись с силами, крикнул Бэркэ и, повернувшись, прыгнул вниз. «Хоть бы было глубоко!» – мелькнуло в голове. Пролетев несколько метров, он с шумом упал в реку, от удара вышибло дыхание, и он заглотнул воды. Вовсю махая руками и ногами, он потянулся к поверхности и, наконец вынырнув, жадно вздохнул воздух. Течение несло его дальше, и вдруг он ощутил тупой удар ниже лопатки, от неожиданности дернулся и опять заглотнул воды. Стрела! Неловко барахтаясь, он еле держался на плаву. В этот момент он заметил, что течение несет его мимо лежащего на берегу связанного Толбочоона. Рядом, с копьем в спине, неподвижно лежал Бузагу. Успев заметить проносящееся мимо заплаканное лицо в отчаянии смотрящего на него Толбочоона, он понял, что тот зовёт его. Захлебывающийся Бэркэ попытался что-то крикнуть ему в ответ, но не смог. Силы начали оставлять его, он понял, что тонет. Вскоре друзья скрылись за поворотом реки, и Бэркэ обожгла мучительная мысль: «Это я виноват! Я виноват! Они погибли из-за меня…» Его слабеющее тело на очередном пороге перевернуло на спину. «Я тону. Это конец… Ну и пусть. Я виноват. Я заслужил это».

4. В поисках земли

Отшумела весна, успокоились после таяния снегов многочисленные реки. Стоял летний месяц сосны, и полуденное солнце, то и дело выглядывая из-за немногочисленных облаков, пригревало одетую в зелёный наряд бескрайнюю тайгу. Легкий ветерок качал верхушки деревьев, под которыми по узкой лесной тропе двигался караван из навьюченных лошадей, тянущих повозки низкорослых быков и круторогих коров. Октай из рода саха, спасаясь от притеснений, чинимых предводителем хангалассцев Тыгыном Дарханом, покинув обжитые места у Великой реки, двигался на запад в поисках новой земли. Его жена умерла, с ним странствовала его единственная дочь и немногочисленная челядь, состоящая из работников с их семьями. Дочь Октая, красивая белолицая Айына, ехала в запряженной быками повозке и с грустью взирала на проплывающий мимо пейзаж. На ее глаза то и дело наворачивались слезы: за недолгую жизнь ей пришлось пережить смерть матери, а теперь ещё и это бегство из обжитых мест – в никуда, в незнакомый и опасный лес, населенный враждебными племенами. Прочь от друзей детства, от сделавшего ей этой зимой предложение жениха. Октай, ехавший неподалеку, увидев состояние дочери, ускорил саврасую кобылу и поравнялся с возком.

– Ну что ты, доченька моя… Не надо плакать. Это первое время тяжело, потом все изменится, вот увидишь. Все будет хорошо, – в очередной раз попытался успокоить любимую дочь Октай.

– Я очень скучаю по нашему дому, по нашей прежней жизни, отец. Давай вернемся, прошу тебя… – с надеждой сказала она и внезапно замолчала.

Октай опустил голову и ничего не ответил. Некоторое время они ехали молча. Айына жалела о мимолетной слабости, ей стало неловко. Умом она понимала, что обратно уже не вернуться, и что этими словами она только расстроила отца, и так переживающего за этот поход. Вот уже несколько недель они в пути, а всё ещё не могут найти новое место с пастбищами, пригодными для разведения скота. А сколько опасности представляют местные племена?

– Ничего, доченька. Я понимаю, тебе сейчас нелегко. Но ты сама знаешь: обратной дороги нам нет, – осторожно подбирая слова, начал Октай. – Глава хангалассцев Тыгын не даст нам спокойной жизни. Он изведёт нас, как и многих других… Его жадность и жажда власти не знают предела. Мы не можем вернуться, дочь. Пролитое потеряно, ушедшее – ушло. Прости меня, что я обрёк тебя на эти скитания, – с грустью продолжил он.

Айына, устыдившись своего поведения, вытерла слезы и попыталась ободряюще улыбнуться:

– Это ты прости меня, отец. Опять я расклеилась и говорю ерунду.

– Ты крепкая и умная, доченька моя. Все будет хорошо. Найдём богатые луга и заживем свободными людьми! А сейчас нам надо собраться с духом и терпеть. Помогать друг другу в пути.

– Да отец, я понимаю. Прости меня за глупые слова. Я просто очень скучаю по своим друзьям и по Долгоону. Как я буду жить без них?