СССР-2061: сборник ЭКСМО

— Стой! Очень осторожно.

Хала подвинулась и наклонила голову. Завалов достал из рюкзака лэптоп в противоударном корпусе. Запустилась система, окно настроек. Выбор параметров объекта. Завалов отцепил коробку-переводчик, повертел, разыскивая нужный разъем для переходника. В очередной раз поразился тому, что говорит Хала быстро и почти без запинок. И откуда взялась такая качественная аппаратура в этом захолустье?

— Осторожно! — взвизгнула Хала, хватая его за руки.

От коробочки тянулись провода. Два, самых толстых, уходили в ушное отверстие, остальные скрывались под волосами. Боясь дернуть, Завалов заставил Халу наклонить голову ниже. Поднял волосы и тут же отпустил. Едва не выронил переводчик.

— Что это? — глухо спросил он.

— Она не снимается, да? Доктор Кузнецов пришил ее насовсем, после того, как мне выстрелили в голову.

Завалов трясущимися руками ощупал провода визора. Крошечный диод мигал, обозначая запись изображения с фронтальной камеры. Индивидуальная сборка по старой технологии. Конечно, ведь есть еще объекты, для которых не годятся беспроводные девайсы. Визор был подключен к тому же разъему, что и переводчик. Напрямую.

— Глаз слепой?

— Да. Ударили сильно, и он перестал видеть.

Покопавшись в рюкзаке, Завалов нашел в смотке проводов нужный переходник.

— Знаешь, куда воткнуть?

Хала кивнула и полезла рукой под волосы.

Завалов защелкал клавишами, и аппаратура на голове ожила. Визор засветился, коробка-переводчик заискрилась диодами. Глядя на ползущую по экрану полосу загрузки, Завалов подумал, каким дураком был еще с утра. Да что там! Весь массив работы казался ему теперь безотчетным движением в тупик.

Он разрабатывал системы структурирования, писал обучающие программы. Одна учила детей рисовать, другая накрепко вбивала основы первой медицинской помощи. Третья, ставшая международным проектом и принесшая ему первые серьезные заработки, в 74 процентах случаев ухитрялась заложить в голову взрослого человека вторую языковую матрицу. А если взять для примера подростка, то вероятность успеха увеличивалась до 92 процентов.

В те поры Завалов был счастлив и уже воображал свою фамилию среди лауреатов престижных премий. Если родной язык — определенная структура, навсегда привязывающая нас к образу мышления и картине мира, то он ухитрился найти читерский код, позволяющий перестроить разум и расширить внутреннее зрение. А значит, стоило лишь чуть модернизировать программу…

Хала вскрикнула и попыталась вскочить, но Завалов поймал ее за плечо. Она дернулась, чуть не упала.

— Тихо-тихо. Что такое?

— Что это? — пробормотала Хала, цепляясь за его руку, будто слепая. — Почему оно так… давит? Тяжело.

Далее последовали несколько слов на странном, тягучем языке, и Завалов поспешил усадить Халу обратно, на пол. На экране лэптопа сменился этап цикла, и Хала ойкнула. Села прямо, обняв колени и уставившись в одну точку.

Завалов печально подумал, что это был бы отличный повод для гордости. Только представить: одна большая кнопка, которая бескровно исправит все. Нажмешь, и давние враги забудут, зачем взяли оружие. Люди резко захотят жить по-человечески. Кинутся налаживать быт и отстраивать заново разрушенные города. Простой советский студент, переписавший мир. И державе хорошо, и ему приятно…

— Зачем ты это делаешь? — спросила Хала.

Завалову показалось, что в полумраке торгового зала ее глаза как-то странно блестят. Тяжело вздохнул, растер лицо ладонями. Не глядя, захлопнул лэптоп. Диоды мерцали — запись продолжалась.

— Хотел бы я сказать, что из любви к человечеству, но ты — персона еще менее романтичная, чем доктор Кузнецов. Поэтому ответ прост: я чесал свое ЧСВ. Знаешь, что это такое?

— Гордость? — сдвинув брови, переспросила Хала и шмыгнула носом. — Конечно, знаю. Но ты не понял. Зачем ты это делаешь? Что тебе за это дадут?

— Какой у тебя автоподбор слов красивый. Жаль только, не на все слова перевод найдется. А я про это и не подумал. Мне за это не дадут ровным счетом ничего материального. Тут дело в другом. Чтобы, к примеру, твои дети жили в мире, который стал чуточку лучше.

— У меня уже нет детей. Доктор Кузнецов сказал, что больше не будет.

— Да нет же, это такая фигура речи… — Завалову показалось, что он ослышался: — У тебя были дети?

— Да. Двое.

На некоторое время за стойкой воцарилась тишина.

— Тебе сколько лет? — уточнил Завалов.

— Шестнадцать.

Лучше не стало.

В шестнадцать Алиса заняла первое место на всесоюзной олимпиаде и получила путевку в «Артек». Грамота до сих пор висит дома у родителей. А Вадим готовился к поступлению, ему было не до радостей жизни. Все кажется, вот этот рубеж перетерпеть, и — вот заживу, вот действительно классно станет! Но за горизонтом всегда оказывалось непаханое поле новой большой работы. И из радостей — покушать да поспать.

— А какие такие слова, которых нет у меня в переводчике? — не выдержала Хала. — Ты скажи вслух, а я скажу, как переводится. Такого быть не может! Доктор Кузнецов сказал, что это хорошая модель. Она стоит много денег!