СССР и Второй фронт

О непосредственно военных причинах поражения Франции написано много, есть разные точки зрения, здесь мы не будем проводить анализ историографии вопроса, так как нам важно понять, какие последствия для Германии имела та кампания. Несомненно, нацисты лишились многих наиболее боеспособных солдат и офицеров. Но обращают на себя внимание две цифры: в плен к немцам попали более 1,5 млн французов, некоторые историки называли потом цифру почти в 2 миллиона человек; таким образом, Вейган в начале июня располагал армией в более 2 млн солдат и офицеров, хотя он смог собрать на новой линии обороны (линия Вейгана, проходившая от Ла-Манша вдоль Сены и до швейцарской границы) только 49 дивизий против 140 немецких. Французы потеряли к концу июня 1940 г. убитыми от 100 до 127 тыс. солдат и офицеров, более 200 тысяч – были ранены.

Поясним. Дивизия – это не просто собрание 12 000-17 000 вооруженных людей, но организация, центральным звеном которой являются штабы дивизионного, бригадного и полкового уровней. В общей сложности в дивизии должно быть от 1500 до 3000 офицеров, в зависимости от характера дивизии. Британцы в своих 15 дивизиях БЭС имели во Франции порядка полумиллиона человек, что указывает на большое количество вспомогательных структур. У немцев в 140 дивизиях имелось порядка 2,5 млн человек. Мы видим явное несоответствие для французской армии численности развернутых против Германии к июню 1940 г. дивизий (включая и разбитые) и численности задействованного в метрополии личного состава армии.

С сентября 1939 г. по июнь 1940 г. в составе вермахта проходили службу в общей сложности 145 609 офицеров, из которых выбыли 4656 человек[244]. При этом командование вермахта постоянно жаловалось на дефицит офицеров разных уровней, особенно это касалось капитанов и майоров. С учетом количества дивизий и множества разных тыловых служб, а также еще и люфтваффе, на немецкую сухопутную дивизию должно было приходиться от 600 до 1000 офицеров, когда на французскую, по штату, – 500 офицеров. Даже после мобилизации французская армия к 10 мая 1940 г. располагала 215-ю пехотными полками, когда в 1914 г. их было 350, в мирное время Франция имела 64 линейных полка (регулярных пехотных), но из них 12 относились к категории крепостных, несших службу на линии Мажино[245]. Это означало, что к началу войны во Франции было недостаточно кадровых пехотных офицеров, а также, разумеется, и офицеров запаса, что затруднило развертывание новых полков хотя бы на уровне лета 1914 г. Вермахт располагал уже к 1936 г. гораздо большим числом пехотных полков (только полков первой и второй очередей призыва официально – 78), но, помимо этого, в его состав были включены офицеры бывшей австрийской армии.

Однако серьезным препятствием для осуществления защиты Франции в мае 1940 г. был сам стратегический план Генштаба Франции, которому вынужден был подчиниться Горт, который официально находился под руководством французского командования. Такое подчиненное положение БЭС было продиктовано как слабостью Британской империи, так и опытом 1918 г., опытом, неправильно понятым. Уже незадолго до Версальских переговоров возник миф, что Ф. Фош в марте 1918 г. спас Антанту от полного разгрома во время знаменитого германского наступления во Фландрии. Хотя на самом деле Францию и ее союзников спасли австралийский корпус и ирландские бригады.

Итак, по плану D, БЭС совместно с соединениями 1-й и 7-й французских армий должен был выступить на рубежи в районе р. Диль. План предусматривал создание линии фронта от Антверпена до Седана. Почти весь этот, если так можно выразиться, Бельгийский фронт имел водные преграды на пути германских танковых колонн. Реки Диль и Маас должны были обеспечить франко-английской группировке естественный рубеж. Единственной серьезной опасностью для западных союзников в этом смысле был проход Жамбль, который находился между реками Диль и Маас, этот проход должна была защищать 1-я французская армия силами восьми пехотных и двух легких механизированных дивизий на примерно 25 миль фронта, что вполне соответствовало нормам Первой мировой войны. Однако вся стратегия сводилась к обороне бельгийской территории.