СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг.

Известно, что за годы Советской власти интеллигенция и даже партийное руководство Армении и ИКАО не раз ставили вопрос о переводе области в состав Армянской ССР. Руководство АзССР решительно возражало против этого. Однако после войны появилась возможность решить этот вопрос. В ноябре 1945 года руководитель Армянской компартии Г. А. Арутинов писал Сталину, что ИКАО, примыкающая к территории Армении, с 1923 года входит в состав Азербайджана; население в автономной области в основном армянское (137 тысяч, т. е. 89,5 %) и просил рассмотреть вопрос о включении области в Армению. Запрошенный в этой связи первый секретарь ЦК КП Азербайджана М. Д. Багиров соглашался на передачу при условии включения в Азербайджан трех примыкающих к нему районов Армении с преимущественно азербайджанским населением. Начались переговоры, но вопрос остался нерешенным. Нерешенность этих вопросов значительная часть армян связывала с нежеланием советского руководства разрешить армянскую проблему. Это подогревало антисоветские и националистические настроения в массах[1191].

Можно предположить, что в тот период данный вопрос можно было решить. Нашлось бы не так много людей, которые стали бы выступать против решения этой проблемы, особенно если бы ЦК ВКП(б) и Сталин заняли бы четкую и ясную позицию. Тем более подходы самих республик были очень близки. Но, по всей вероятности, у союзного руководства тогда не нашлось доброй воли, и проблема осталась нерешенной и, в будущем, в годы перестройки, переросла между двумя народами в острейший вооруженный конфликт, сыгравший не последнюю роль в развале СССР.

В зарубежной этнополитологии господствует точка зрения, что СССР являлся империей. Наиболее радикальными представителями такого подхода являются английский ученый С. Биалер, американский политолог 36. Бжезинский, французский историк Э. Каррер д’Анкосс и др.[1192] Точка зрения об СССР как об империи получила распространение и в странах постсоветского пространства[1193]. Этнолог В. А. Тишков называет Россию империей «особого рода», поскольку в ней, по его мнению, не было ни имперской нации, ни разделения на метрополию и колонизируемую периферию[1194]. Более того, он считает, что это была империя за счет русского народа[1195].

При всей противоречивости внутреннего устройства Советского Союза все равно в нем трудно обнаружить классические признаки империи: господствующую метрополию, подвергавшуюся эксплуатации периферию; господствующую (угнетающую) нацию и бесправные угнетаемые нации. Тезис о советской империи нужен был в годы горбачевской перестройки сепаратистам и их идеологам для оправдания своей политики по выходу из состава Советского Союза. В реальности же СССР тюрьмой народов никогда не был, а русский народ никогда не эксплуатировал в своих интересах другие народы. Можно сказать, что было как раз наоборот. Курс выравнивания социально-экономического развития регионов, провозглашенный на самых ранних этапах существования Советского государства, осуществлялся главным образом за счет русского народа. И тем более нет сколько-нибудь серьезных оснований для утверждений о том, что «СССР был государством этнического апартеида, в котором все (!) население дискриминировалось по принципу этнического происхождения», как пишут некоторые тенденциозные казахские историки[1196].

В СССР государственная политика проводилась такая, что «колонии» жили, процветали за счет «метрополии» и развивались более высокими темпами. Об имперской сущности СССР немало говорили и в Прибалтийских республиках, о том, что тормозится их социально-экономическое и культурное развитие. Но статистика не подтверждает подобные выводы.

Во всех республиках Прибалтики была создана многоотраслевая экономика и развитая социальная инфраструктура. По энерговооруженности труда в сельском хозяйстве Эстония, Латвия, Литва занимали первые три места, существенно обгоняя соответствующие показатели по всей стране в целом. В этих же республиках рост розничного товарооборота государственной и кооперативной торговли (включая общественное питание) с 1940 по 1982 год опережал темпы роста в СССР, где они равнялись 11 разам, а в Эстонии 13, в Латвии 14, Литве 17 разам[1197].

Мало соответствовало действительности утверждение и о языковой ассимиляции народов в Прибалтийских республиках. В то время как с 1940 по 1982 год число книг и брошюр, изданных на русском языке выросло в 1,8 раза, а их тираж — в 4,7 раза, на латышском языке было издано в 3,9 раза больше книг и брошюр, а их тираж вырос в 5,2 раза. Для литовского языка соответствующие цифры равнялись 5,5, для эстонского 5,5–6 разам[1198].