И эта болтовня будет длиться столько времени, пока они честно не ответят себе, или не определят для себя, кто они такие, что хотели тогда и что хотят сейчас. Те группы, которые называют себя оппозицией, не имеют никакой программы, а те, которые находятся у власти – у них такая же программа, как и у оппозиции, и отсутствие разницы ведет к бессмысленности в протесте, что и доказывает существующая оппозиция в России и в других странах бывшего СССР. Общее между ними в том, что они хотят только власти, и не могут честно ответить – почему.
Захват собственности начался с момента разрушения или уничтожения контролирующей системы, и те, кто понимали, что происходит, со всех регионов России кинулись покупать чиновников везде, где было это возможно. В Москву потянулся кавказский, вернее, грузинский криминал, воры в законе, которые имели представление по опыту работы в этих республиках, что надо делать с теми, кто работает, а также они всегда работали в тандеме с органами МВД и понимали их эффективность и их необходимость при переделе территории.
В Москве и в России с началом передела, когда верхняя иерархия управления была занята определением своих территорий и поиском способа перевода к себе в собственность, среднее звено, а также низшее звено полностью находилось под контролем боевых групп, которые возникали из спортсменов и жителей северокавказских республик, особенно Чечни. Был момент, когда Москва полностью находилась под их контролем. На местах создавались отряды сопротивления, состоящие из тех же спортсменов, но славянской национальности. В регионах становились национальные группы или отряды для захвата территорий. Милиция находилась в растерянности, потому что не понимала, что надо делать и для чего, и не менее важным вопросом было для них – для кого и стоимость решения, как в защите, так и в нападении.