СССР: вернуться в детство?..

Ой, проблемы будут у меня с аттестацией… Почерк-то фактически взрослый, скоропись. Нет, пишу я очень разборчиво, но букву «т», допустим, привыкла писать полупечатным вариантом, а не так, как положено, тремя крючочками. И «ш» всё время снизу подчёркнуты, а это по требованиям запрещено. Мда. Ну, буду стараться, что сказать.

Надо, кстати, за этот год выяснить, как у них тут с экстернатом обстоит. Не сидеть же мне, в самом деле, десять лет за школьной партой. К тому же я, вроде, собралась вундеркинда изображать. Надо как-то всё это по-умному обстряпать.

Потом я долго думала: куда бы затолкать эти записки? В конце концов засунула внутрь цилиндрического жестяного чемоданчика с кукольными вещичками. Надеюсь, мама туда не полезет.

Спать одной на полуторной кровати можно было хоть поперёк. Я завалилась с книжкой, выбрала из того небольшого набора, что имелся: Пушкинские «Повести Белкина», из которых я более всего люблю «Барышню-крестьянку» и «Метель». За этим чтением бабушка меня и спалила, выключила свет и книгу отобрала, возмущаясь, что «уже полдвенадцатого, а она читает!»

КОГДА ЭНЕРГИЯ ПРЁТ

5 декабря 1981

Мама приехала в субботу утром. Хорошо, что я в прошлый раз подбила её проигрыватель привезти, и так у неё целый чемодан вещей оказался — такой же, как тот, что в прошлый раз у нас с собой был, тоже коричневый, на молнии, с округлыми уголками и ремнём, да ещё целый куль объёмного барахла, в покрывало увязанный. И тащилась она со всем этим счастьем по автобусам, как мы позавчера.

— В этот раз с двойкой повезло, пятнадцать минут всего ждала! — победно объявила она.

Ночевала снова в дубаке, явно толком не поела, притащилась с кулями, но на удачном автобусе — уже радуемся! А ещё её явно распирало от ощущения начала чего-то нового в своей жизни, и это чувство требовало бурной деятельности. А делать пока было особо нечего. Мама быстренько растасовала барахло по шкафам и вешалкам и остановилась посреди зала, уперев руки в бока:

— А пошли на лыжах?

— Пошли!

Термометр, приколоченный штапиковыми гвоздиками к раме балконной двери, показывал всего минус двенадцать. Пока соберёмся да дойдём, ещё потеплеет.

Мама загнала меня в комнату, открыла балкон и извлекла наши лыжи — простецкие деревянные, но просмолённые (это считалось довольно круто). Дальше из какого-то ящичка извлеклась мазь в виде невнятного куска, и мама натёрла ею обе пары (к этому моменту меня уже выпустили в зал). Насколько я понимала из своего последующего опыта, технологически всё это было довольно примитивно, но, наверное, всё же, лучше так, чем никак.

Мамины лыжи были с нормальными креплениями и страшными-страшными чёрными ботинками[22], а мои — с кожаными колечками под носики валенок и приделанной к ним резинкой для пятки, чтоб с ног не слетали.

К лыжам полагались палки — алюминиевые, с пластмассовыми кругляшами внизу. Мои палки по росту были нормальные — как раз мне под подбородок, а вот лыжи коротковаты, никак не на длину вытянутой вверх руки. Ну, ничего. Пойдёт пока.

Первая нестыковка случилась перед самым выходом.

— А я что одену[23]? — спросила я.

Но как же меня это раздражает иногда…

Я стояла в коридорчике, уже в своих блатных штанах (болони поверх толстых) и в свитере, и непонимающе смотрела на почти пустую вешалку.

— Как что — шубу! — мама сняла мою тяжеленную цигейку с крючка.

Я отступила на шаг назад.

— Да ты что, я же в ней сварюсь! Двенадцать градусов всего. Да десять уже, наверное. Куртки-то нету, что ли?

— Ну ты чё, Оля! Какая куртка? Зима!

— А сама ты что в куртке?

— Я же взрослая! — выдвинула убийственный аргумент мама.

— Хм! А я что — иду кататься или как памятник стоять?

Мама сморщилась в сомнениях.

— Ну, давай ещё кофту оденем, — предложила я, — а сверху куртку.

Всё же легче будет. Как в цигейке на лыжах-то бежать?

Последний вариант с трудом, но был принят. Мне притащили из шкафа курточку, но с условием:

— Если только холодно станет — сразу говори!

— Ага, — просто согласилась я, чтоб лишнего не брякнуть. И мы пошли.

До леса нужно было пройти четыре дома, стоящих вдоль дороги, плюс один — торцом. Потом начинался небольшой кусок сосновых насаждений — прямоугольник уже практически взрослых деревьев, растущих стройными рядами, а потом уж обычный для Иркутска смешанный, в основном сосново-берёзовый лес. Впереди нас по тропинке в сторону леса шла парочка компаний. Оглянувшись, я заметила, что и позади тоже идут лыжники. Короткий зимний день входил в свой тёплый пик, и люди торопились покататься с удовольствием.

Перед сосновым квадратом земля поднималась вверх небольшим двухметровым уступом. Я сунулась было туда, но вблизи уже сообразила, что ямки в склоне (которые вместо ступенек) сделаны под взрослый шаг, и мне забраться именно здесь не светит. Пришлось пройти метров на пятнадцать в сторону, где подъём был совсем пологим. Я шла и думала: да, Оля. Пора осознать, что ты — очень маленькая собачка…