Ссудный день

– Барнабас жил у вас на чердаке, сэр. Он и есть источник звуков, которые вы слышали по ночам.

Джамал воспринял эту новость не без облегчения. В последнее время его донимал страх. Мысль о том, что он исполнил свое жизненное предназначение слишком рано. Он так молод, но уже достиг вершины, внеся свой вклад в Ссудный день и обретя пожизненный высокий титул принца Блэктопии. Награды и почести, роскошный особняк и богатство – все это было приятно, однако, как гласила книга Толботта:

Вещные блага – лишь остаточный след истинного свершения.

Ссудный день не смирил его дух. Напротив, поселил в душе жажду новых, еще бо́льших подвигов. Джамал намеревался вести жизнь, измеряемую не вещами, но поступками.

Как наказывал Толботт:

Лишь за то, что невозможно, имеет смысл браться.

Никто из мужчин, вершивших Ссудный день, будь он принц или вождь, не принимал ничего на веру. Джамалу было доподлинно известно, что легендарная мисс Жозефина отказа от собственности не подписывала, границу Государства Арийского не пересекала и в программе компенсации утраченного имущества не регистрировалась. Джамал пристально изучал вертлявую и неразборчиво тараторящую образину. Если закрыть глаза на пережженные волосы, лохмотья и невозможную обсидиановую черноту кожи…

Реакция экономки лишь подтверждала его подозрения – Арабелла смотрела на ужимки существа, качая головой и еле сдерживая смех.

По элегантной гостиной плясала сухонькая, явно выжившая из ума старушка. Раздувая щеки, она насвистывала джигу и отбивала ритм ладонью по тощему бедру.

Пляска и свист оборвались, когда существо заметило большую картину на стене. Вытаращив глаза, оно замерло перед портретом офицера Конфедерации – с роскошными бакенбардами, золотыми галунами и саблей. В голубых глазах офицера по-прежнему горела решимость.

Существо цыкнуло зубом. Склонило набок голову и, сощурив глаза в театральной злобе, ткнуло в сторону картины грязным пальцем.

– Маса Джамал? Можно моя твоя спросить? А твоя будешь поджигать все нехорошие картины?

Джамал встретился удивленным взглядом с Арабеллой – как и он, экономка вскинула бровь.

– А что, Барнабас, ты бы хотел, чтобы я их сжег?

Существо обнажило неестественно белые зубы и тихо зарычало на картину. Поскольку офицер на рычание никак не отреагировал, существо, осмелев, погрозило ему кулаком.

– Моя сидеть здесь дом как в тюрьма вся моя жись на земля! – заявило оно.

Джамал напряг мозги, пытаясь расшифровать услышанное. Каждая фраза требовала больших усилий.

Злобно щурясь, существо по имени Барнабас оглядывало гостиную, изучало хрустальную люстру, великолепный рояль из розового дерева, мраморный камин и бархатную обивку. Каждую кисточку на портьерах, каждую латунную плевательницу. Надув цыплячью грудь, тощими ручонками оно изобразило несколько боксерских ударов по воздуху.

– Если твоя спросить Барнабас, моя бы все пожечь с много-много большая радость!

Джамал смотрел на бедняжку с жалостью.

– Скажи мне, Барнабас, а ты не думал, что мисс Жозефина держала тебя под замком именно из-за твоего враждебного настроя?

Возможно, пришла пора отойти от готовых лекал политической идеологии Толботта и попробовать решить эту проблему своим умом? Кто знает, какие озарения снизойдут на него в процессе?

Барнабас сжал кулаки и принял боксерскую стойку.

– А твоя заодно с мисс Жазе?!

Джамал не особо смутился происходящим. Этот Барнабас был, пожалуй, неизбежным результатом культурной апроприации. Сначала виггеры, потом фильм «Десять», в котором блондинка Бо Дерек носит афрокосички, потом белые «трастафарианцы» с дредами. А теперь вот в виггеры подалась старушка. Очередная химически перекрашенная особа неопределенной расы. Неумелая попытка примазаться к черным – так трансвестит пытается выдать себя за женщину, гротескно имитируя женственность.

Джамал вспомнил Доротею Уилсон, персонаж любимой в народе серии романов Армистеда Мопина «Городские истории». Некая дама по имени Дороти, потерпев фиаско в модельной карьере, сменила цвет кожи и тут же стала суперуспешной «черной» моделью. И кульминационным моментом этой книги, обожаемой миллионами, было то, что у Дороти находят серповидноклеточную анемию! А еще был выпуск комиксов про Супермена под названием «Любопытная чернота»: отважная журналистка Лоис Лэйн с помощью некого устройства на сутки превращается в хорошенькую чернокожую девушку. Как бы белые это ни называли – журналистским расследованием или охотой за сенсацией, – для них смена цвета кожи всегда была игрой и весельем.

А может, налицо клиническая патология? Типа раздвоения личности или дисморфофобии? Гарвардский профессор психологии Джеремайя Брокъярд приписывает такую «расовую дисморфофобию» и правозащитнице Рейчел Долезал, выдававшей себя за черную, и Майклу Джексону, с большим риском для здоровья пытавшемуся сделаться белым. Как Зигмунд Фрейд построил карьеру на истории болезни Доры, так и Джамал может запросто использовать помешательство белой старушки для собственной славы.